Проект Казанского собора. Французский архитектор Жана Тома де Томона, страница 2

Томон задумал Биржу как узел большого природного и городского ансамбля. Плоские низкие берега стрелки были по замыслу архитектора наращены при помощи подсыпки грунта и оформлены гранитными блоками в полукруглую набережную-пристань со съездами к самой воде. Вытянутый параллелепипед здания поставлен в глубине образовавшейся площади по оси Василъевского острова, акцентированной добавочно еще двумя ростральными колоннами, расположенными по сторонам полукруга набережной. Обращение мастеров русского классицизма к архитектуре Древней Греции отчетливее всего выявляется именно в этом творении Томона. На высоком цоколе возвышается прямоугольный объем Биржи, окруженный со всех сторон колоннадой. Лаконичные простые формы, четкие членения просматриваются издалека, с невских набережных и мостов. Окруженная с трех сторон водной гладью, Биржа замыкает перспективу Невы для глядящих на нее с берегов, лежащих выше по течению, подобно тому, как башня Адмиралтейства замыкала перспективу главнейших проспектов Петербурга. Этот монументальный ансамбль стал живой реальной связью различных частей города, разделенных протоками Невы.

Это же искусство мастерски сочетать архитектуру с природным окружением проявил Тома де Томон в мавзолее «Супругу-благодетелю» в Павловске (1805—1808). Небольшое, но монументальное по своим членениям и пропорциям сооружение в виде античного храма-простиля таится в глубине Павловского парка среди густой чащи деревьев. Контраст дикой «нетронутой» природы и строгой классической архитектуры создает лирический эффект, столь свойственный русскому искусству.

В те же годы, когда строилась Биржа, в столице осуществляется еще один грандиозный замысел, ставший ключом всей архитектурно-пространственной композиции центра Петербурга. Речь идет о перестройке зданий Адмиралтейства, предпринятой в 1806—1823 годах по проекту талантливейшего русского зодчего А. Д. Захарова (1761—1811).

Захаров окончил Академию художеств в Петербурге и затем совершенствовал свое мастерство в Париже. Расцвет его творчества и активнейшая строительная деятельность относятся к последнему пятилетию его жизни, когда наряду с сооружением Адмиралтейства он был занят обширными проектами перепланировок и застроек различных районов столицы: провиантского острова со зданиями складов и конюшен, Галерного порта на Васильевском острове. Захаров же наметил планировочную структуру стрелки Васильевского острова. Везде он проявляет себя как архитектор, ставящий и решающий задачи ансамбля, мыслящий широкими пространственными категориями. К сожалению, все прочие проекты Захарова помимо Адмиралтейства остались неосуществленными.

Грандиозный Адмиралтейский комплекс занимает небывалую даже по нынешним временам площадь. Его главный фасад протянулся более чем на 400 метров, боковые — на 163 метра, и, однако, здание не производит впечатления монотонности или скуки, настолько продуманно решена его композиция. Она построена на принципе соподчинения центрального я двух боковых объемов, каждый из которых в свою очередь расчленен на те же три ячейки. Таким образом, архитектурный замысел наглядно ясен и прост. Центральный объем выделен и подчеркнут башней со шпилем, центры боковых корпусов — портиками с фронтоном. Выходящие на Неву торцы П-образного в плане здания обработаны в виде мощной арки, напоминающей своим обликом нижний ярус центральной башни. И здесь, следовательно, мастер проводит ту же образно-ритмическую перекличку основных компонентов здания. Этот принцип можно проследить и в разработке отдельных приемов: так, колоннада под шпилем находит отклик в решении боковых павильонов.

Фасады Адмиралтейства стали одним из основных факторов формирования и застройки трех главнейших площадей Петербурга — Дворцовой, Адмиралтейской и Сенатской. Центральная башня в захаровском исполнении еще более выявила и подчеркнула заложенную еще в петровском Адмиралтействе градостроительную идею — ориентацию трех основных проспектов города на башенный шпиль. Павильоны, выходящие на Неву, с их аркой над каналами, ведущими к производственным корпусам, стали украшением набережной. Они заключили в строгую классическую раму живописную картину внутреннего двора со строящимися на верфях судами. Позднейшая застройка двора мало согласованными по своему облику домами нарушила этот законченный ансамбль.