Организация вещества и энергии в природных комплексах. Продуцирование органического вещества в геосистемах. Эколого-ресурсные аспекты оценки природной среды, страница 39

Существует несколько методов оценки природной среды. Среди них выделяется метод балльной оценки природных комплексов, который сводится к оценке в баллах отдельных их компонентов с последующим суммированием баллов. Данный метод отличается определенным субъективизмом при подборе балльных шкал. Критики справедливо отмечают, 4то при принципиально различных реальных комбинациях природных факторов он может дать одинаковый суммарный балл для различных природных комплексов, например, таежных и полупустынных, равнинных степных и горных тундровых.

В качестве альтернативы балльной формы оценки А. Г. Исаченко (1972; 1980а) предложил метод оценочной классификации природных комплексов, который заключается в группировке реальных природных комплексов по фактическому сочетанию природных условий и ресурсов в соответствии с поставленными требованиями, а не по условным баллам. Классификация строится с учетом факторов, влияющих на планируемую форму использования природных комплексов. По этим факторам комплексы подразделяются сообразно их свойствам на три группы: наиболее благоприятные, относительно благоприятные, малоблагоприятные. В свою очередь, Примерно аналогичная картина наблюдается в восточной части Китая южнее 40° с. ш. Для Великой Китайской равнины в доагрикультурный период были характерны широколиственные леса, от которых практически ничего не сохранилось. Западнее по мере нарастания аридности последовательно сменяют друг друга сильно измененные в результате земледельческого освоения лесостепи и луговые степи, сухие степи (полупустыни) и пустыни. Продукция растительности в этом направлении снижается с 10—15 до 1,0—2,5 т/га-год и ниже, а плотность населения соответственно — с 600 до 1 человека на 1 км2.

В Индии в районах развития в прошлом тропических влажных (или с кратким засушливым периодом) лесов (первичная продукция составляла за год 15—30 т/га) плотность населения достигает 100—600 человек на 1 км2 и более, но в опустыненных кустарниковых и травянистых саваннах, где продуктивность растительности уменьшается до 8—10 т/га-год и менее, плотность населения часто не превышает 10—50, а в пустынных при крайне низких значениях продукции растительности падает до 1 человека на 1 км2 и ниже.

Вместе с тем обширные заболоченные равнины в бассейнах Амазонки и Конго (Заир), обладая высокими показателями продуктивности растительности (около 30 т/га-год), имеют довольно низкую плотность населения (нередко менее 1 человека на 1 км2). Несомненно, эти потенциально высокопродуктивные территории после проведения комплексных мелиоративных работ могут быть плотно заселены. Оптимизация природных комплексов здесь должна сопровождаться организацией обширных заповедников с влажными вечнозелеными тропическими лесами, играющими важную роль в регулировании биосферных процессов в глобальном масштабе.

Концентрация населения в одних районах и его низкая плотность в других отражают уровень экономического и социального развития конкретного района. По мнению советских экономикогеографов расселение — это функция «развития (во времени и пространстве) общественного производства» (Агафонов, Лавров, Хорев, 1982, с. 533—534). Оно, в частности, отражает размещение основных фондов производства и состояние инфраструктуры, является показателем обустроенности территории.

Вместе с тем увеличение плотности населения на определенном уровне способно порождать ряд негативных явлений, что достаточно четко видно на примере зарубежных городских агломераций. В развитых капиталистических странах (США, Великобритания, Франция) крупнейшие городские агломерации и мегаполисы создали множество сложных проблем: крайне напряженные (и даже критические) экологические ситуации, острейшие социальные проблемы, уменьшение экономического эффекта производства, рост непроизводительных затрат времени в городском транспорте. Все это привело к необходимости стихийного разукрупнения гигантских городских агломераций, о чем свидетельствуют данные миграционных процессов в 70-е гг. XX столетия (Агафонов, Лавров, Хорев, 1982).