В 1886 г. в статье, посвященной памяти И. С. Аксакова, он писал, что правительство “в царствование бесспорно русского по душе Николая, грозное в полном сознании своей силы, бессознательно поступалось русскими интересами во внутренней и внешней политике, оттого, что не знало своего прошедшего”. Почти 30 лет до того автор памфлета “Граф Панин. Министр юстиции” заключал: “Живое отношение его (Николая I -Ю. С.) к народу вовсе прерывается, и первое становится для последнего чем-то чужим и враждебным”. Почти полное созвучие идей очевидно, если привести еще одну цитату из статьи “Аксаковы”: “Они (славянофилы - Ю. С. ) протестовали против формального, высокомерного отношения официального мира к главным потребностям и духовным расположениям народа”. Для убедительности приведу еще одно высказывание из сочинения, помещенного Герценом в “Голосах из России”: “Министры сплошной стеной стали между государем и его народом”. Приведенные высказывания перекликаются и с речью Победоносцева, произнесенной 6 апреля 1895 г., в годовщину смерти Александра III. Идеи, обороты речи, стилистика и логика аргументации убеждают, что все цитаты принадлежат одному человеку - Победоносцеву.
По мысли Победоносцева, монарх обязан вникать в управление государством лично, опираясь на честных, преданных короне и делу, образованных и патриотически настроенных советников. Он, безусловно, знал и о казнокрадах петровской эпохи, и о многочисленных никчемных фаворитах Екатерины II. Но Петра и Екатерину потому и прозвали Великими, что их просчеты или слабости не сказались на величии России. Как считал Победоносцев, государь должен не только обладать интуицией при выборе помощников, но и ясно осознавать, в чем состоят нужды страны, не поступаясь ими ни на йоту. Власть должна быть единой и правильно организованной. Определяя положение дел при Николае I, он отмечал: “То состояние, в котором находится у нас управление в настоящую минуту, всего приличнее назвать организованной анархией <...> в действии правительственных мест и лиц мы не находим того, что составляет существенную принадлежность власти правильно организованной: единства и последовательности”. Несостоятельность власти, анархия в управлении - та претензия, которую предъявит Победоносцев и к Александру II. Огромное эпистолярное наследство его переполнено жалобами на бездарность царских министров, паралич власти.
Победоносцев, наделенный от природы умом и проницательностью, прекрасно видел, что законы и распоряжения необязательны для громадного штата управленцев, каждый из которых видит в себе полнейшее отражение самодержавия. Тысячи “самодержцев”, от нищенствующего писаря до процветающего тайного советника, тысячи полновластных и презирающих закон чиновников, делают бессмысленными любые попытки отстаивать гражданские законы.
До конца 1860-х годов Победоносцев видел средство исправить ситуацию в гласности и общественном мнении. А. Ф. Кони отмечал, что Победоносцев даже в конце 70-х годов не отрицал еще полностью гласности, силы общественного мнения и контроля за властью. В 1878 г. он “с готовностью согласился передать письмо” от Кони с критикой репрессивной политики наследнику престола. Ранее Победоносцев был одним из профессоров Московского университета, кто подписал коллективный протест против травли “Домашней беседой” профессора Н. А. Сергиевского, защищавшего принципы широкой веротерпимости, свободы мнений, просвещения. Но впервые значение гласности было им обосновано в тайных корреспонденциях Герцену. В отличие от более поздних времен там Победоносцев высказывается с предельной для себя откровенностью и смелостью, предлагая “заменить контроль правительственной власти самым бдительным, самым могущественным, самым грозным - это гласностью”.
Разочаровавшись в “добром влиянии” прессы, Победоносцев был искренне уверен в возможности сосуществования гласности с политическими институтами абсолютизма. Момент истины наступил в период мощного революционного движения. Логика исторического развития поставила Россию перед выбором: или самодержавие и безгласность или гласность и конец самодержавия. Победоносцев по своему характеру, воспитанию и мировоззрению не мог остаться при взглядах молодости. Он быстро и очень интенсивно эволюционирует вправо. Такое решение далось ему не без борьбы, не без внутреннего сопротивления. Рискну предположить, что во многих его позднейших филиппиках против свободы прессы, идей либерализма и гражданских свобод заметны отзвуки борьбы с убеждениями молодости.
Совершенствование государственного устройства - одна из немногих идей Победоносцева, почти не подвергнувшаяся серьезной ревизии. Разумное и верное государственное управление состоит, по его мнению, в умении власти найти и распределить способных людей, знающих досконально свое дело и умеющих его правильно поставить. В этом смысле русское самодержавие подвергалось острой критике, порой обструкции как молодого юриста Победоносцева, так и Победоносцева-сенатора и обер-прокурора Святейшего Синода. “У большинства служителей Фемиды - ни способностей, ни образования”, - негодовал он в посланиях к Герцену. Очень удачно сравнивает он назначения на должность при Николае I с кормлением в Московской Руси, почитателем которой Победоносцев никогда не был.
Выходец из рядов мелкого дворянства, Победоносцев очень резко выступает против многочисленных вельмож, не имеющих за душой ничего, кроме титулов и богатств. Даже находясь на самой вершине власти, он не изменил своего отношения к родовитому дворянству, в котором видел, прежде всего, служебное сословие, обязанное обслуживать потребности государства, а не “искать титулярности”. Победоносцев был убежденным сторонником петровской табели о рангах. Место в служебной иерархии не может и не должно предоставляться в угоду амбициям и честолюбию. Дворянство, по его мнению, во многом изменило своему первоначальному назначению: служить государству.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.