Политические институты России в конце XIX - начале XX веков

неограниченной, самодержавной власти, материальную неограниченность волеизъявлений монарха.

Опыт доказывает совершенную тщетность формального ограничения самодержавной власти. У нас в России законы сплошь и рядом издавались - и до, и после 6 июня ~ помимо Государственного совета; они издавались бы и помимо Государственной думы, если бы закон 6 августа стал совершившимся фактомМатериальное ограничение власти монарха необходимо предполагает участие народного представительства в осуществлении законодательной власти. Ограниченный конституцией или, другими словами, конституционный монарх не может «всего желать», ибо содержание закона определяется соглашением между народным представительством и монархом. Нет соглашения -^; Нет закона; воля монарха, поскольку она не совладает с волей народного представительства, лишена значения и силы закона.

'Конституционный режим покоится на следующем принципе:

ни один закон не может быть издан иначе,, как с согласия народного представительства. Где этот принцип установлен в законодательном порядке, там неограниченной или самодержавной власти монарха нет и не может быть места. Этот принцип установлен Манифестом 17 октября: с этого дня неограниченной или самодержавной власти de jure на Руси не существует. ,

Манифест 17 октября октроирует (то есть вводит верховной волей, сверху. -Ред.) России конституционный принцип. Как всякая октроированная конституция, манифест формально является выражением «доброй воли и доброго обещания» Государя; но эта воля и это обещание таковы, что легальным образом они не могут быть взяты Гррударем обратно. Манифест мог быть установлен волеизъявлением монарха, ибо в момент его издания монарх был самодержцем., .Он не может быть отменен волеизъявлением монарха, ибо-е момента его издания; самодержца в России не существует.

Конечно, Высочайшие повеления в порядке управления могут быть издаваемы и после Манифеста 17 октября; такие повеления не могут, однако, отменить законов, установленных самодержцем, как органом верховной законодательной власти, а тем более они не могут отменить основных законов, определяющих порядок и способ издания законов в будущее время.

Дарование монархом конституции может быть сравниваемо разве только с отречением монарха от престола. Отречение от престола всегда является актом «доброй воли» монарха. Однако отречение это не может быть взято обратно, потому что, раз оно состоялось, то лицо, которое было монархом, перестает быть таковым. Воля бывшего монарха: «Хочу снова быть монархом»,

будучи волею частного лица, не может как таковая иметь юридических последствий.

Дарование конституции - или что то же установление конституционного начала - с юридической точки зрения может быть рассматриваемо как переход верховной законодательной власти от одного субъекта - абсолютного короля - к другому:

«королю в парламенте». Только «король в парламенте» может изменить или отменить конституцию