В письме Н. Д. Фонвизиной говориться об участии декабристов в дальнейшей судьбе петрашевцев: «Мы в Омск писали и рекомендовали бедных друзей наших. Как в родственнике нашем, так и в товарище его многие теперь в Омске принимают участие. Доставляют даже по временам ему мои послания и от него ко мне».[26]
О дальнейшем пристальном внимании декабристов к судьбе петрашевцев свидетельствуют и другие документы из переписки декабристов. Так, в письме священника Сулоцкого[27] от 1 февраля 1850 г. М. А. Фонвизину он упоминает поступившие из Тобольска в Омск «просьбы к разным лицам с расспросами о возможности, о способах участи г.г. Дурова и Достоевского».[28] Другое его письмо, посланное 11 февраля 1850г. Н. Д. Фонвизиной, начинается выражением сочувствия по поводу забот не только адресата, но «и других, принимающих участие в горькой доле С. Фед. Дурова и его товарищей».[29]
Ограниченная условиями ссылки свобода деятельности декабристов крайне затрудняла возможность большей практической их помощи петрашевцам. Но и та оказанная поддержка имела большое значение. Установились личные контакты, началась переписка. У С. Ф. Дурова с Фонвизиными она не прекращалась и после отъезда их на родину. например, его письмо от 18 октября 1856г. Н. д. Фонвизиной в Марьино, московской губернии преисполнено благодарности за её письма и посылку.[30]
Таким образом, встреча ссыльных декабристов с петрашевцами в Тобольске, стремление оказать им посильную для них в тех условиях помощь – свидетельства тесной связи двух поколений русских революционеров, преемственности идей декабристов в русском общественном движении 40-х годов XIX в. В этой эволюции – ещё одно подтверждение известного положения В. И. Ленина о том, что «...их дело не пропало».[31]
Возвратившиеся в европейскую часть России декабристы и после 30 лет изгнания чувствовали свою необходимость и силу. «Они являлись в русском обществе, - отмечали современники, - не как нечто чуждое и отжившее, а как сила живая… оригинальная и… полезная. Вернувшись, декабристы большей частью носили на себе ясный отпечаток 20-х годов, сохранили свои широкие гуманные идеи, но это не мешало им любить и понимать новое время».[32]
Передовые люди своего времени, декабристы ненавидели деспотизм, крепостничество и верили в торжество идей свободы, в счастливое будущее Отчизны. Эти обстоятельства определяли круг их научных интересов и занятий, в том числе исторических, в годы сибирской каторги и ссылки.
В декабрьские дни 1825 года, в сибирской ссылке и после «амнистии» они служили своим идеалам, целям революционной борьбы. И события политической жизни России середины 1850 – начала 1860-х гг. не могли не волновать революционеров. Не остались в стороне от проблем российской действительности и не выехавшие из Сибири.[33]
Эволюция взглядов декабристов в Сибири определила их отношение к правительственной политики в годы революционной ситуации. Подготовка и проведение крестьянской реформы вызвали у декабристов живой отклик. Многие из них, хотя в целом и приветствуя этот шаг правительства, давали критическую оценку действий властей. Г. С. Батеньков в «Записке по крестьянскому вопросу» (декабрь 1857 г.) отмечал номинальную пользу реформы, её реакционную сущность и половинчатость.[34] И. И. Горбачевский и В. Ф. Раевский ратовали за полный переход земли в руки крестьян. Практически все декабристы выступили против безземельного освобождения крестьян, а ряд декабристов призывал к уничтожению частной земельной собственности, превращению её в государственную и передачу народу.[35] Находившийся в Калуге Е. П. Оболенский и П. Н. Свистунов приняли практическое участие в деятельности губернского комитета. В определённой степени их суждения и оценки оказали влияние на формирование либерального меньшинства в этом учреждении.[36]
Возвращённое дворянство, авторитет в широких кругах общественности, некоторое смягчение цензуры тем не менее не открыли декабристам страницы официальных изданий. III отделением даже был составлен список здравствующих декабристов, о которых запрещалось упоминать в печати. Направляемые ими в редакции рукописи часто оставлялись без ответа, а иногда и не возвращались оседая в архивах полиции. Не увидело свет большинство произведений декабриста-сибиряка Г. С. Батенькова: его замечания по вопросам крестьянской и судебной реформ, управлению сибирскими губерниями, статьи о ссылке, которые наглядно показывали крах проведённых царизмом в 1820-х гг. в Сибири реформ. декабрист разоблачал произвол и лихоимство местных властей, неустроенность управления и быта населения сибирских окраин, тяжёлое положение коренных жителей – «инородцев». одновременно декабрист отмечал программу развития сибирских земель, внёс конкретные предложения по коренному переустройству края, ликвидации карательных учреждений, строительству железной дороги, рациональному использованию природных богатств необжитого и малонаселённого края.[37] С большим трудом удавалось публиковать статьи В. И. Штейнгелю, П. Н. Свистунову, содержавшие резкую критику деятельности сибирских властей на Амуре, произвола и бюрократии чиновников, на страницах « Морского сборника», а затем и других центральных и сибирских изданий выступил Д.И. Завалишин и др.[38] По ходатайству Сибирского комитета последовала беспрецедентное решение Александра II. Император 9 февраля 1863 года, «признавая вредным пребывание в Сибири, проживающего ныне в городе Чите Забайкальской области прощёного государственного преступника дворянина Дмитрия Завалишина», повелел «выслать его (Завалишина. – С. К.) из Сибири, назначив ему место жительства… в одной из внутренних губерний, где и учредить за действиями его бдительный полицейский надзор».[39] По существу, последовало новое полицейское наказание – высылка с установлением полицейского надзора. Под конвоем казака Д. И. Завалишин, не смотря на его протесты, был отправлен в Казань. Хлопоты близких позволили ему получить разрешение на проживание в Москве. Умер Д. И. Завалишин в Москве 5 февраля 1892 г. , пережив всех своих товарищах по изгнанию.[40]
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.