Подвиг святости в Русской Церкви, страница 2

4)  благотворительность. [1, с.120 – 121].

Для бедных и убогих была устроена богадельня, на которую шла десятая часть доходов. В то же время игумен запрещает братиям печься о завтраш­нем дне и особенно заботится о бедности монахов.

          Тихость и кротость, смирение преподобного не мешают ему быть твёр­дым, если нужно постоять за правду. «Он был заступником вдов, помошни­ком сирот, прибежищем убогих, учил и утешал приходящих, и подавал еже на потребу и на пищу тем» [1, с.121].

          Служение миру и людям – вот главная черта, отличающая преподоб­но­го, и в этом заключается его завещание последующему русскому монашес­тву. Это служение приводит монашество в тесное соприкосновение с миром. Но это не должно приводить к «обмирщению» его. Напротив: цель такого со­прикосновения в том, чтобы жизнь в миру стремилась к осуществлению по образу монашеского жития. Пример этого и оставил преп. Феодосий. Проф. Смрнов так говорит о святом: «Это исключительный, редкий человек, пора­жающий всесторонностью дарований и той необычайной уравновешен­нос­тью сил и свойств, которая создаёт гармонию святой личности. Великий по­движ­ник, жаждавший высшего подвига – смерти за Христа и за правду, неу­сы­пающий молитвенник, послушливый, кроткий и смиренный, ревностный, но никогда не гневающийся инок, прозорливец и провидец, был в то же вре­мя талантливый и практический администратор и в высшей степени сердеч­ный, отзывчивый на человеческое горе и житейскую нужду. Ни одно из ука­занных свойств не было преобладающим, вытесняющим другие. В свои отно­шения к миру Феодосий вносит ту целостность личных дарований своих, ко­торая отмечает и его монастырскую игуменскую деятельность» [1, с.119].

Из всего сонма русских святых особое место занимает, бесспорно, пре­подобный Сергий Радонежский, воистину Великий печальник за землю рус­скую. Его жизнь является ещё более ярким выражением того деятельно-со­зер­цательного подвига, который включает служение Богу и ближнему. С од­ной стороны – это подвиг созерцательный, мистический, с другой – соци­аль­ный, деятельный. Георгий Федотов пишет: «Преподобный Сергий, в ещё боль­шей мере, чем Феодосий, представляется нам гармоническим выра­зи­те­лем русского идеала святости, несмотря на заострение полярных концов её: мистического и политического. Мистик и политик, отшельник и киновит сов­местились в его благодатной полноте» [3, с.152].

Преподобный Сергий родился и жил в очень сложную и тяжёлую для Руси историческую эпоху. Первое столетие татаро-могольского ига особенно сильно подрывает государственную и культурную жизнь Древней Руси. Нас­ту­пает и страшный духовный кризис, резко снижается стремление к мона­шес­кой жизни: «Так велики были материальное разорение и тяжесть борьбы за существование, что всеобщее огрубение и одичание были естественными следствиями… Нужно было, чтобы прошла первая оторопь после погрома, чтобы восстановилось мирное течение жизни, – а это ощутимо сказалось не ранее начала XIV века, – прежде чем проснулся вновь духовный голод, уво­дя­щий из мира» [3, с.141]. Относительно мирное течение жизни установи­лось, когда Русь вся была завоёвана татарами. Известно, что в это время Цер­ковь «получила на законных основаниях полнейшую свободу и самые широ­кие льготы» от татар» [2, с.277]. Это, однако, не смягчило отношений между татарами и русскими. Набеги на Русь, хоть и не так часть, но продолжались, жестокость татар не ослабевала. И если в первое время ордынского ига рус­ский народ был совершенно подавлен и духовно и физически, был неспосо­бен противостоять завоеванию, то XIV век, не смотря на установившийся от­носительно мирный порядок жизни и лояльность татар к Церкви, характери­зу­ется уже всеобщим подъёмом.

Это подъём начинается незаметно, внутуренне. Юный Варфоломей, ни­кому ещё не известный боярский сын, уходит в Радонежские леса, чтобы там, в подвигах уединения, молитвы и поста служить Богу. Это незаметное, не­зна­­чит­ельное, как могло показаться тогда событие, имело впоследствии ог­ром­ное значение в духовной и национально-освободительной жизни народа. Этим событим начинается новое аскетическое движение, которое пробужда­ется во многих местах – подвижничество пустыннослужителей. Главою, вдох­но­ви­телем этого движения является преп. Сергий. Так незаметно начи­нается возрождение духовной жизни, а отсюда и жизни государственной. По­движники-пустынножители, «взяв на себя труднейший подвиг, притом необ­ходимо связанный с созерцательной молитвой, поднимают духовную жизнь на новую высоту, ещё не достигнутую на Руси» [3, с.142]. Эта духовность об­ращается к миру, именно благодаря ей, на её основе «всё время нарастает про­цесс укрепления внутренних сил, который заканчивается свержением ига» [4, с.37]. Возрастает значение Церкви в жизни народа. Церковь, в ус­ло­виях междоусобиц и раздоров, становится решающей объединяющей силой. Осуществление идеи единства: единства Церкви, единства русских земель, единства русского народа – вот что может спасти Русь, вот что сделает воз­мож­ным сбросить ордынское иго.

Величайший из святых Древней Руси – преподобный Сергий Радо­неж­ский, был сыном ростовских бояр Кирилла и Марии. Ещё до его рождения Господь открывает родителям о посвящении Варфоломея Пресвятой Троице: во время Литургии младенец троекратно вскрикивает во утробе матери. Имен­но так объясняет это событие иерей Михаил, который предсказал роди­телям славную судьбу младенца. Пресвятой Троице посвящает св. Сергий всю свою жизнь. В этом не только богословский, мистический смысл, в этом и смысл национальный. Троица – единство Трёх Лиц. В этом – призыв всему человечеству быть едиными с Богом и друг с другом. «Судьбоносно обра­тил­ся духом и разумом к идее Пресвятой Троицы преподобный Сергий. Для Ру­си его времени это обрело особый смысл, ибо только соборное сознание мо­жет истинно противостоять господству идей разобщения и обособленности, чувству вражды между теми, кто должен составлять народное единство. Ав­тор жития преп. Сергия Епифаний Премудрый писал, что святой посвятил свой монастырь именно Троице, дабы воззрением на Святую Троицу по­беж­дался страх перед ненавистной рознью мира сего» [5, с.10].

Другое удивительное, мистическое событие в жизни преподобного ви­дим уже в его отроческом возрасте. Бесплодные труды в учении приводят Вар­фоломея и его родителей в отчаяние. Но то, что «невозможно человеку, возможно Богу» (Лк. 18,27), – и отроку чудесным образом даруется способ­ность к книжному учению. Сам Бог отверз Варфоломею ум разуметь Писа­ния, и он погружается в чтение Божественных книг. Преподобный Сергий был из тех редких избранников Божиих, «которые всецело устремляются с самого начала своей сознательной жизни к Богу. Им, сохранившим незапят­нан­ной сердечную чистоту с детства, открываются непосредственно духов­ные пути. Знакомство же с аскетической литературой, или с преуспевшими подвижниками, могло ещё более обогатить и умудрить благодатного юношу» [1, с.132].