3-й позитивизм (неопозитивизм). Модель человеческого познания

                1.5

На фоне этой разноголосицы и новых философских проблем в физике, рожденных формированием квантовой теории в сер.1920-х гг., в  1920-х возникает 3-й позитивизм (неопозитивизм) Ведущей школой последнего стал логический позитивизм, возникший в рамках Венского кружка - объединения группы венских физиков, математиков и социологов... на базе семинара, руководимого М. Шликом.

Атмосферу формирования 3-го позитивизма определяют  такие теоретические явления как: открытие новых неэвклидовых геометрий (Лобачевского, Римана) и различных систем новейшей формальной логики (Лукасевич и др) с числом значимостей истинности более, чем 2; операциональность понимания одновременности в СТО; принцип "наблюдаемости" ("ненаблюдаемый объект не существует") Гейзенберга, "структуралистское" понимание языка Ельмслева и гипотеза Сепира и Уорфа о том, что язык является первичным явлением, а взгляды и мировоззрение людей производны от языка, "эмпирическая социология", согласно которой наука сводится к фиксации, а затем упорядочению фактов в рамках условно принятых систем языка.

Для 3-го позитивизма, в отличие от второго, характерен отказ от психологизма. Отчасти это, по-видимому, было вызвано быстрым устареванием тех психологических и биологических моделей, которые использовал 2-й позитивизм, отчасти - с принципиальной критикой психологизма вообще со стороны неокантианцев Марбургской школы[1]. Вместо психологии и биологии 3-й позитивизм обратился к логике. Изменилась и центральная проблематика. К концу 1920-х революции в физике завершились и наука снова вступила в спокойный этап развития. Конечно остались споры, особенно вокруг квантовой механики. Но все большее число ученых обходилось без них и возвращалось к описанным Оствальдом реалистическим взглядам на окружающий мир. Революционный период уходил в прошлое и пути науки и философии науки снова начали стремительно расходиться.

В этом отношении 3-й позитивизм  напоминает 1-й, в центре его внимания чисто философские проблемы. Только теперь образцом служит не физика, а логика.

В неопозитивистской программе ("Научное миропонимание: Венский кружок" (1929)) мы читаем: "Цель состоит в том, чтобы образовать... единую науку, охватывающую все познание реальности, доступное человеку, без разделения ее на такие отдельные непосредственно не связан специальные дисциплины, как физика и психология, естествознание и литературоведение, философия и спец науки. Путь к этому лежит в применении логического метода анализа, разработанного Пеано, Фреге, Уайтхедом и Расселом, который служит как для того, чтобы элиминировать метафизические проблемы и утвердить как бессмысленные, так и для того, чтобы пояснить значения понятий и предложений эмпирической науки путем показа их непосредственно наблюдаемого содержания - das Gegebene" (приводится по /Швырев, с.31/=/ПН, с. 136/).

"Я убежден,- говорит в 1930 г. в статье "Поворот в философии" М. Шлик - основатель "Венского кружка", а с ним и неопозитивизм, - что мы сейчас переживаем решительный поворот в философии, и наше мнение о том, что бесплодному конфликту систем пришел конец, можно оправдать вполне объективными соображениями. Уже сейчас мы обладаем методами, которые делают подобные конфликты в принципе ненужными... Новое родилось в логике[2]. Лейбниц смутно видел начало, Бертран Рассел и Готлиб Фреге проделали важную работу в последние десятилетия, но первым, кто приблизился к решающему повороту, был Л.Витгенштейн (в его "Логико-философском трактате",1922)[3]... Поворот..., конечно, ... был вызван логикой и сделался возможным именно благодаря ей" /АФ, с.29/.

Поскольку в основе воззрений Венского кружка лежала доктрина Рассела-Витгенштейна ("философия логического атомизма" (1918)), то для понимания первой надо несколько слов сказать о последней, вытекающей из результатов исследований по основаниям математики.

Направление арифметизации математики: начатое Коши (1789-18570) и Вейерштрассом (1815-97), продолженное Дедекиндом, Маре и Кантором привело к утверждению Фреге, что всю математику можно свести к арифметике натуральных чисел. Задача же аксиоматизации последней была выполнена Дж.Пеано (1858-1932). При этом широко использовался аппарат математической логики, создававшийся независимо в работах Д.Буля, Э.Шредера, П.Порецкого и др. /Швырев, с. 9-10/.

Главная цель созданных Расселом и Уайтхедом "Princpia Matyhematica" - завершающего звена этой цепи - состояла, по словам Рассела, "в доказательстве того, что вся чистая математика следует из чисто логических предпосылок и пользуется только теми понятиями, которые определимы в логических терминах" /Рассел, с. 20/.

"Рассел считает, что логика, из которой может быть выведена во всей ее сложности математика[4], должна быть адекватным скелетом языка, способного выразить все, что вообще может быть точно сказано" /107. Эрмсон..., с.7/ /Швырев, с. 12/.

В "Логико-философском трактате" Витгенштейна постулируется "модель" знания, представляющая собой экстраполяцию логики ""Princpia Matyhematiса" на всю совокупность знания о мире ("атомарно-экстенсиональная модель знания"), основанная на принципах: 1) экстенсиональности (логической связи между предложениями понимаются исключительно как связи по функциям истинности) и 2) атомарности (в основе знания лежат взаимонезависимые атомарные предлложения).

В рамках этой модели значение истинности элементарных высказываний может быть задано только каким-то внелогическим способом.

Сам Витгенштейн говорит: "Я не знаю, каковы конституенты мысли, но я знаю то, что она должна иметь конституенты, которые соответствуют словам языка. Опять-таки тип конституентов мысли и отображаемого факта меня не интересует. Определить его было бы делом психологии" /33;28/ Он указывает на логический атом как на логический предел, о содержании которого молчат /Швырев, с.27/.

Логические позитивисты приняли другую, родственную махизму трактовку, которую они заимствовали у раннего Рассела: "Если атомарные факты должны быть познаваемы вообще, то, по крайней мере, некоторые из них должны быть познаваемы без обращения к выводу. Атомарные факты, которые мы познаем таким путем, являются фактами