«Стыдно читать критику рыночного социализма со стороны учёных, сторонников социализма, автору настоящей статьи, развивающему подходы к общественным наукам, к модернизированной идеологической доктрине социализма, включающей в себя, помимо рыночного социализма, современные достижения и в методологии науки, которой диамат не был даже в период становления марксизма».
Шушарин о сути дискуссии вокруг рынка, рыночниках и государственниках
«Тема «рыночного социализма» подобна веяниям «что делать», «как обустроиться», «куда гнуть» и пр. … принадлежит «социально-политическим приложениям», то есть безмерно далека от исследований фундаментальных социальных процессов. В коих, однако, вся суть, но и коснуться которых в газете можно лишь уязвимыми намёками.
Ортодоксы по чём зря кроют идеи «рыночного социализма».
Опираясь на фундаментальные исходные тезисы авторов, на их взаимные оценки, я попробую дать оценку каждому из них с помощью других, включая Шабарова, и логики[3].
Во-первых, авторы вовлечены в некорректную дискуссию. Некорректность определяется постановкой вопроса типа «социализм и рынок», «марксизм и рынок», «социализм и государство» и другими аналогичными вариантами. Здесь одна сторона (социализм, марксизм) играет роль общего, а другая сторона (рынок, государство) — роль отдельного. И в таком подходе внешне нет ничего плохого. Напротив, складывается впечатление о фундаментальности. Но беда в том, что общее (социализм) и отдельное (рынок, государство) относятся к принципиально (качественно) разным бытиям. А такое соотношение, независимо от того, что чему подчиняется: социализм рынку или рынок социализму, — недопустимо, неразумно, бессмысленно. Это всё равно, что соотносить человека в целом — с головой (или руками, или ногами, или глазами, или мозгами и т.д.) обезьяны[4]. Человека можно сравнивать с обезьяной в целом. А отдельные части человека соответственно с соответствующими отдельными частями тела обезьяны. Социализм (коммунизм) можно сравнивать, соотносить с капитализмом, — так, собственно, и поступали классики марксизма. А соответствующие составные части будущего общества с соответствующими частями нынешнего (капиталистического, феодального, рабского) общества.
Сказать, «социалистический рынок», «социалистическое государство» — это всё равно, что сказать: «бесклассовые классовые регуляторы общества», или «»социалистические, несоциалистические регуляторы…», или «социалистический капитализм».
Во-вторых, участники дискуссии, не жалея слов при «восхвалении» друг друга, оказываются чрезвычайно скупыми на слова, когда дело касается проблемы раскрытия исходных понятий. А исходными являются такие понятия, как «социализм», «рынок», «план». Согласно логике, прежде чем образовывать новое понятие на основе нескольких различных понятий, надо раскрыть (основательно определить) содержание исходных понятий. Но этого не делает никто из авторов (за исключением, может быть, Шушарина).
В концепции Шушарина, судя по ряду его газетных публикаций, проблема обобществления технологических процессов играет ключевую (фундаментальную) роль. Но он честно признаётся, что ни он не знает и, как ему кажется, никто не знает, как обобществить технологические процессы. Такое признание, безусловно, есть необходимое условие гениальности, — положительно сдвинуть науку.
Концепции авторов (за исключением Шушарина) остаются неопределёнными (несуществующими) в той степени, в какой неопределены исходные понятия.[5] А если бы авторам удалось сначала более или менее определить исходные понятия, развить бы их до уровня науки, а после снова прочитать собственные (более ранние)[6] творения, то, я уверен, они бы долго до слёз смеялись над ними[7].
Авторы, забыв определить исходные понятия, закладывают под создаваемые ими теоретические конструкции «мины» замедленного действия. Некоторые из которых «взрываются» при соприкосновениями с оппонентами.[8] И я теперь остановлюсь на том, как авторы подрываются на заложенных ими минах.[9]
Леонид Петрович, обвиняя Ричарда Ивановича и Бориса Сергеевича, — людей, указывающих на исходную точку на пути поиска теории социализма, пути преодоления раскола общества на классы, — в раскольнической деятельности, выдаёт себя с головой, обозначает себя, как вольный или невольный враг коммунизма, а стало быть — России. Дело в том, что история (время) не признаёт обратного хода. Обратный ход есть смерть. Образно говоря, Орленко, стреляя в сердце Косолапова и Хорева, поражает собственную голову.[10]
Косолапов с Хоревым вывод Орленко об отсутствии теории перехода от рыночного механизма к нерыночному (социалистическому) механизму объявляют липовым. Но тем самым авторы автоматически обесценивают суть своих предложений. Ошибка Косолапова и Хорева заключается в том, что они перепутали переход от надстройки капитализма к надстройке коммунизма (социализма) с переходом от экономического базиса капитализма к экономическому базису социализма (коммунизма).
Малиновский в пользу необходимости низложения авторитета Маркса приводит два «серьёзных» аргумента: покончить с начётничеством и развивать теорию и практику конкретно.
Как будто высокий, незаслуженный авторитет составляет причину начётничества и отсутствия развития конкретной теории социализма и конкретных практических положительных результатов. Это, конечно, наивно. Начётничество, талмудизм, библейский подход, — всё это,[11] все эти подобные явления существует со времени появления рабской цивилизации (рабства, феодализма, капитализма). И все эти явления не исчезнут, если с завтрашнего дня государство признает превосходство Малиновского над Марксом во всех трёх составных частях марксизма, в рамках которых в целом остается сам Малиновский. Марксисты, — оговорился, теперь уже последователи Малиновского, — будут столь же бессмысленно цитировать Малиновского, как цитировали ранее Маркса.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.