В ответ на эту статью Горький писал Воровскому 17 апреля 1926 года; «Очень доволен тем, что Вы, первый, так резко подчеркнули мою человекоманию [...] Всё же отнюдь не думаю, что мною заслужены Ваши, слишком лестные для меня оценки художественного дарования моего. Нет, художник я не крупный, и всё еще учусь писать.
Но—вот что: для меня величайшее и чудеснейшее художественное произведение—очень кратко и читается так:
В древности глубокой, возникло от грязи земной некое бесформенное и бессильное живое, затем оно, пересоздав себя в человека, преодолевает, постепенно и мучительно, все сопротивления всех слепых и бессмысленных сил космоса и, всё быстрей порабощая сопротивления эти, создает на своей земле, силою своей воли, свою «вторую природу». Это художественное произведение — совершенно и чудесно. Озаглавлено оно — «Человек». Кроме этого чуда, иных чудес на земле не было, нет, не будет, а этому чуду расти тысячи веков. Отсюда явствует, что, разумеется, я не согласен с Вашим уравнением труда деревни с трудом города, я считаю его не только ошибочным, но и — вредным, особенно вредным у нас и в наши дни. И по сути своей, и по трудностям, и по результатам эти два вида работы — несравнимы. В одном случае затрачивается энергия чисто физическая, в другом—психофизическая. Крестьянин не создал рожь, пшеницу, овощи и все плоды земные, он их нашел и только собирает. Но двигатель Дизеля не существовал в природе, он создан воображением и разумом горожанина. Свекла найдена мужиком, но не мужик догадался добывать из нее сахар. И не ему пришло в голову добыть из дегтя креозот. Его каторжный труд облегчается не его волей, а волею тех, кто выдумывает жнейки, трактора и т д. Одно дело поймать зайца, другое — электричество. Если б крестьянин исчез с его хлебом,— горожанин научился бы добывать хлеб в лабораториях. Труд созидающий — революционен, труд собирающий — консервативен по существу своему [...] Вы не посетуете на меня за все эти указания? Г...1 в общем, главном, мы оба хотим одного; насквозь действенной жизни, творческого взрыва всего запаса психофизической энергии ..» («Архив А. М. Горького», т. X, книга 2, М., 1965, стр 31-32).
Горьким были получены отклики на немецкий перевод. «Моих университетов». Так, С. Цвейг 9 марта 1925 года писал автору
«Ваши произведения, особенно последние, дышат такой светлой человечностью, как глубоко правдивы [..,] я уже долгие годы не ощущал такого сердечного жара, такой ясной и человечной искренности, какие почувствовал в Вашей книге воспоминаний [...] Сознаюсь, я завидую Вашему таланту рассказывать так просто, так восхитительно ясно: никто в Европе не обладает в такой мере этим даром, даже Толстой и тот не владел этой высшей простотой» («Архив А. М. Горького», т. VIII, стр. 18).
Повес1ь «Мои университеты» принадлежит к тем произведениям Горького, к которым с особенным вниманием отнесся В. И. Ленин.
28 января 1924 года Н. К. Крупская писала Горькому, рассказывая о последних днях жизни Ленина: «По вечерам я читала ему книги, которые он отбирал из пачек, приходивших из города. Он отобрал Вашу книжку «Мои университеты». Сначала он попросил прочесть ему о Короленко, а потом «Мои университеты» («Октябрь», 1941, № 6, стр. 20).
В статье «Что нравилось Ильичу из художественной литературы» Крупская писала «Последние месяцы жизни Ильича. По его указанию я читала ему беллетристику, к вечеру обычно. Читала Щедрина, читала «Мои университеты» Горького» (сб. «Воспоминания родных о Ленине». М., 1955, стр. 197). О том же Крупская вспоминала в статье «Ленин и Горький»;
«...помню, как слушал он «Мои университеты» в последние дни своей жизни» («Комсомольская правда», 1932, № 222, 25 сентября).
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.