Убедившись, что его голос играет немалую роль в пролетарских судьбах, и войдя во вкус власти он довольно скоро стал травить многих писателей: Платонова, Шолохова, Маяковского, Бабеля, Зощенко, замахивался на Горького. Фадеев решил написать роман – эпопею «Последний из идеи». Три года Фадеев писал этот роман и 23 раза перекраивал, переписывал, так и не довел эту работу до конца. С начала 30-х годов политик побеждал художника. Он стал крупным общественным деятелем, агитатором - пропагандистом установок партии. С каждым годом талант писателя подвергался все более стремительному разрушению. Виною всему было то, что за какой бы труд Фадеев в 30-х годах ни принимался, автор – политик постоянно контролировал в нем и выпрямлял, давил автора - художника. Волны кровавых репрессий прокатывались по стране, сметая с лица земли уже не тысячи, миллионы ни чем не повинных людей. И в то же время, не умолкая, звенели фанфары наших побед и достижений. «Советское государство несокращенно! Красная Армия всех сильней! И на враженой земле мы врага разобьем могучим ударом». И многие верили, иначе нельзя было жить на свете, Фадеев, хотя и был близок к «верхам», жил под тем же гипнозом Сталина, верил в его мудрость.
Конечно, его не могло не подавлять то, что врагами народа вдруг стали почти все его друзья по Владивостокскому подполью, его соратники, сотни товарищей по Союзу писателей. За некоторых бы заступался, писал письма Молотову и Берии. Но в целом Фадеев действовал как солдат партии: на любое указание брал под козырек и шел исполнять: все что надо, подписывал, обо всем, что требовалось, трубил. И уже только какая-то очень сильная встряска могла возродить в нем качества художника.
Такая встряска выпала ему на третьем году войны. Он не однажды выезжал на фронт, дважды побывал в осажденном Ленинграде, написал книгу очерков «Ленинград в дни блокады». И в августе 1943 года ЦК ВЛКСМ предложил ему написать книгу о краснодонцах. Он принял предложение без всякого энтузиазма, но когда начал чистить материалы, собранные специальной комиссией, не смог оторваться, проследил над ними потрясенный целью ночь. Затем месячная поездка в Краснодон, десятки бесед с семьями погибших, встречи с участниками и очевидцами событий. Кто знает, может бы не написал он свою книгу, но на него в ЦК поступил донос (первый был в 37 году), его сместили со всех постов. А когда пришел в себя, сел писать. «Десять молодогвардейцев» напомнила ему его собственную деятельность в 1918 – 1919 году.
К концу войны и в первый после военный год многим писателям казалось, что теперь – то, после всего пережитого в войну, после такой победы, вся жизнь повернется по иному. Появились стихи, пьесы, рассказы с известной долей неприкрашенной правды. Верхнем этажам власти это пришлось не по душе. И 14 августа 1946 года на писательские головы обрушилось знаменитое постановление ЦК ВКП(б). «О журналах» «Звезда» «Ленинград» Избиению подверглись Зощенко и Ахматова. Ледяным холодом повеяло оно на всю литературу.
Фадеев был избран генеральным секретарем Союза писателей. Он рьяно взялся за его перестройку, стал пропагандировать постановление ЦК бдительно следить, что бы никто из писателей не уклонялся от его исполнения. Так все его творческие замыслы были обречены на гибель.
В 1947 году «Правда» разгромила его «Молодую гвардию», которая была для Фадеева дороже любой другой вещи, Фадеев решил переработать свою книгу. Три года он переделывал роман, ввел коммунистов, убрал последние остатки горькой правды о войне: исключил сцены паники, снял критику руководителей. Так в нем умер писатель.
В мае 1953 года он впервые Суркову в письме прямо признавался, что «Современная литература по своему идейно художественному качеству и мастерству не только не растет, а катастрофически катится вниз. Растут невыносимо нудные, скучные до того, что скулы воротит, романы написанные без души, без мысли»
Перечитывая свои статьи и речи, Фадеев убеждался, что совершил на своем веку множество ошибок, которые дорого обошлись многим писателем и литературе в целом Фадеев понял, наконец, что жестокое руководство литературы и искусства ведет к их опустошению, к гибели истинных художественных ценностей. И в 1954-55 году он написал несколько писем Маленкову и Хрущеву, с требованием решительной демократизации литературной жизни, избавления литературы от оценки со стороны партийных чиновников.
И когда рухнули все надежды – раздался переделкинский выстрел. Когда Фадеев застрелился была сочтена такая эпиграмма: «Тронулась совесть и раздался выстрел. Естественный конец социального реализма. Сказано зло и вроде бы точно, но все – таки не совсем справедливо там ни говори, а из всех известных нам социальных реалистов совесть проснулась только у него одного»
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.