Особенности и перспективы современной социальной революции в России

Глава II ОСОБЕННОСТИ И ПЕРСПЕКТИВЫ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ

Осмысливая характер и масштаб событий, произошедших в России, начиная с 1991 г., а также в годы перестройки, невольно задаешься следующими вопросами:

1. Можно ли охарактеризовать эти события как социальную революцию?

 2. Если произошедшие события — революция, то каковы ее причины, цели, движущие силы, особенности, основные этапы?

3. Если это революция, то закончилась ли она?

 4. Каковы тенденции и перспективы развития нынешней революции? Возможны ли откаты или контрреволюция?

Прежде чем приступить к анализу характера и особенностей российских трансформаций новейшего времени, хочу сразу же обозначить свою позицию: то, что произошло в России в последнее десятилетие XX столетия, нельзя трактовать иначе, как социальная революция. Моя уверенность основана на том, что преобразования, осуществленные у нас в это время, могут быть охарактеризованы не иначе как системные, революционные. Охватив все сферы общественной жизни, они радикально изменили всю нашу жизнь, все системы жизнедеятельности российского общества: политическую, экономическую, идеологическую и духовную. Но так считают немногие. Более распространенная точка зрения иная: произошедшее и происходящее сейчас в России — это глубокие реформы. В последнее время появилась, правда, еще одна точка зрения. Вместо реформирования все чаще говорят о модернизации российского общества. При этом забывают, что модернизация — это не столько процесс, сколько цель, к которой можно прийти как через реформы, так и через революции. Иначе говоря, реформы и революции — это средства для достижения цели модернизации. Определенным исключением из общего представления о событиях 90-х можно считать и выводы, содержащиеся в заключительной части Послания Президента РФ В. В. Путина Федеральному Собранию 2001 г. Что это за выводы? Три основных в приводимых цитатах выделены

99

жирным курсивом. 1. «Прошедшее десятилетие для России было бурным, можно сказать без всякого преувеличения — революционным .

2.  Цикл «революция — контрреволюция, реформы — контрреформы» закончен.  «Не будет ни революции, ни контрреволюции!»

3.  «... после бурного десятилетия реформ мы входим в период, когда от нашей воли, от пашей квалификации и выдержки зависит долгосрочный успех страны. Меры переходного характера исчерпаны»¹.

Несмотря на то, что приведенные высказывания звучат вполне определенно (если не сказать — категорично), общество и власть, которые у нас обычно весьма восприимчивы к тому, что говорит первое лицо rocударства, фактически никак не отреагировали на сказанное в послании ипродолжают говорить о реформах. Спрашивается, почему? Причин для этого, на мой взгляд, несколько.

Первая состоит в том, что к революции в свое время никто не призывал и к ней по большому счету никто и не готовился. Более того, ещев недавнем прошлом нам то и дело говорили, что в XX веке наше общество исчерпало лимит революций (как будто этот лимит кто-то когда то установил) и что новую революцию ни в коем случае нельзя допустить. Но если бы даже и говорили о необходимости социальной революции, то мало кто мог поверить в возможность ее осуществления. Хотя бы потому,  что в послевоенные годы в СССР не было сколько-нибудь значимых сил, которые готовились бы к ней и которые были бы способны ее осуществить.Вторая причина кроется, как мне представляется, в исторической памяти нашего общества. Действительно, ни одна российская революция не была успешной настолько, чтобы вывести страну (если не навсегда, то надолго) на магистральную дорогу непрерывного эволюционного развития. Подрывая существующие основы или разрушая их тотально, революции должны были, казалось бы, расчищать путь новому, 6oлее прогрессивному, но на практике происходило не всегда так. Проходило  время (иногда для этого требовались десятилетия) и обнаруживался что позитивное воздействие совершенной революции на общественной развитие весьма ограниченно.

Какова же главная причина этого исторического феномена? На мой взгляд, она заключается в том, что ни одна из российских революций начала XX в. не решала основательно и тем более гармонично назревшие проблемы формирования, а затем и дальнейшего развития всех общественных систем. Решались отдельные проблемы или даже аспекты и то со значительными перегибами то в одну, то в другую сторону. Затем эти перегибы пытались исправить (например, посредством нэпа в 1921 г. или чуть ли не тотальной приватизации в наше время, но  совершали при этом, как правило, новые перегибы. Наступал этап контрреформ, а затем и контрреволюции.

¹ Российская газета. 2001. 4 апреля.

100

Нe давая процессам развиваться и тем более завершиться, чтобы убедиться либо в их позитивном, либо в негативном потенциале, не задумываясь основательно об их своевременной коррекции (как это было, к примеру, в том же 1921 г., когда обанкротившуюся политику военного коммунизма большевики заменили нэпом), правящие силы их прерывали и инициировали новые, нередко с противоположным знаком. Не трудно догадаться, какую реакцию это вызывало в обществе. Ничего, кроме аллергии. Именно аллергией нашего общества на революцию, как на насильственный социальный феномен, не приносящий ничего, кроме многочисленных трудностей и страданий, можно объяснить отношение к ней общества. Кстати сказать, этим стереотипом массового сознания пользовались и пользуются до сих пор власти, склонные к тому, чтобы называть происходящее не столь пугающим людей словом «реформы» или даже более неопределенным словом «модернизация».