Гемма Николая Коперника. Звездочет по имени Тихо. Законодатели неба, страница 5

Средневековая Европа позаимствовала календарь у Рима, который, кстати сказать, был запутанным и нуждался в постоянных поправках. Дело в том, что месяцы в этом календаре по чьей-то воле состояли либо из 29, либо из 31 дня, за исключением февраля, в котором было 28 дней. Годовая разница равнялась 10 суткам. Активная деятельность Юлия Цезаря, его обширные военные походы требовали более точного счета времени, и по его просьбе астроном Сози-генразработал новый календарь. Ученый возвратил календарь к истоку - звездному астрономическому году. Чтобы уменьшить неточности календаря, в каждый четвертый год добавлялись одни сутки в конце февраля, и этот год был назван високосным. Календарь вошел в историю как юлианскийи живет в нашем быту под названием старый стиль.

Шли годы, и слегка замедленный темп юлианского календаря дал себя знать. За почти 600 лет существования юлианского календаря к середине XVI века накопилась ошибка в датах на 11 суток, что грозило сорвать всю систему праздников. Копернику как самому авторитетному астроному первой половины XVI века Папа Климентий VII предложил участвовать в разработке нового календаря. В связи с этим астроном в течение нескольких лет вел наблюдения положений ярких звезд северного неба. Его каталог вошел в издание «Прусские таблицы», но ко времени его кончины каталожные наблюдения еще не были завершены.

Только в 1582 году Папа Римский Григорий XIII решает провести, наконец, новую календарную реформу. Проект ее был представлен профессором университета в Перуджи, математиком и врачом по образованию ЛуиджиЛи-лио. Ему удалось придумать легкий путь согласования календаря с природой: среди вековых лет с двумя нулями, таких, как 1800, 1900, 2000 и т.д., -високосными надо считать только те, значащие цифры которых делятся на четыре, т.е. 1600, 2000, 2400 и т.д. В таком календаре ошибка в одни сутки набегает только за 3000 лет.

Календарь Лилио назвали григорианским, или новым стилем.

Луна - верная спутница Земли — стала героиней его четвертой книги, где содержались таблицы положений Луны на последующие 50 лет. Заметим, что во времена Коперника не было ни вычислительных машин, ни даже счетных линеек, и составление прогнозов для небесных светил было кропотливой, скрупулезной работой, требовавшей большого времени.

Пятая и шестая книги были полностью посвящены изложению новой теории движения планет в свете наблюдений ученого и нового подхода к мироустройству.

Несмотря на революционность идеи центрального положения Солнца и утверждения его на главную роль в планетном семействе, Коперник не разрушал авторитета Птолемея, уважительное отношение к которому оставалось от первой до последней страниц книг. Более того, он оставил в неприкосновенности идею существования неподвижной сферы далеких звезд. Немудрено, что в течение длительного времени гелиоцентрическую модель мира современники рассматривали всего лишь как прием для облегчения расчетов положений планет.

В 1539 году, когда ученому шел 68-й год, в захолустном Фромборке появился молодой человек - математик из германского города Виттенберга Георг Лаухен, по прозванию Ретик. Прожив рядом с Коперником около года, он проникся уважением и к нему, и к его талантам наблюдателя и мыслителя. Более того, он с восторгом воспринял идею гелиоцентрической системы мира. В письме к своему университетскому преподавателю математики Иоганну Шонеру он дал самую точную характеристику Копернику. Он писал: «Я прошу тебя иметь такое мнение об этом ученом человеке, моем сегодняшнем наставнике, что он был ревностным почитателем Птолемея. Он был очень далек от того, чтобы поспешно отвергать мнения древних философов, и, если сделал это, то только по основательным доводам и неопровержимым фактам, а не из любви к новизне. Его годы, его характер, его удивительная ученость были далеки от того, чтобы поддаться соблазну той наклонности, которая свойственна или молодости, или пылким и легким умам, или тем, кто мало знает, но много о себе думает, как говорил Аристотель».

Уезжая, он уговорил Коперника доверить ему рукопись книги, чтобы издать ее в Нюрнберге в типографии Региомонтана. Там он передал ее лютеранскому богослову Андрею Оссиандеру с просьбой похо-