Итальянская натурфилософия. Немецкая философия. Природа и происхождение этики в новом понимании. Деизм. Ассоциационная психология. Французская философия, страница 55

С годами он старел, и в некоторые его позитивные установки вкрадывалось сомнение. В 1755 году в Лиссабоне случилось землетрясение, много жертв для той поры (несколько тысяч) — апокалиптическая катастрофа. После этой катастрофы в его религиозную позицию, в частности, в физико-теологическое доказательство бытия Божия, вкралась пессимистическая нота. Дело в том, что Лейбниц держался т.н. «онтологического оптимизма», который заключается в утверждении, что этот мир — это наилучший из миров, который Бог мог создать (как философ Лейбниц превосходил Вольтера), для этой позиции у него была аргументация (условно-разделительный силлогизм: если признать, что этот мир не самый лучший, то надо признать, что Бог или не мог, или не хотел, или не знал лучшего мира). Против этого онтологического оптимизма возразил Вольтер, видимо, перед фактом лиссабонского землетрясения он не мог выдержать искушение, чтобы не поязвить насчет этого оптимизма. Вольтер — натура очень язвительная. Вместе с тем, он опровергал и себя, и физико-теологическое доказательство как бы пошатнулось. Тем не менее, он продолжал держаться своей исходной точки зрения, потому что, в сущности, его опровержение онтологического оптимизма коснулось даже не самого Лейбница, а некоторых немецких последователей Лейбница, которые онтологический оптимизм запрофанировали, превратили его в мелочную теорию полезности для человека всего земного; видимо, это выражалось в том, что они подыскивали примеры, которые должны свидетельствовать за полезность всего, что происходит в мире. А когда таких примеров очень много, то волей-неволей впадешь в профанацию, тоскливое морализирование: правильно, что помер такой‑то человек, потому что через столько‑то лет он наблюдал такие‑то события и т.п. Этой профанацией и была т.н. «теория полезности», но сама возвышенная телеология Лейбница осталась незыблемой даже и для Вольтера, потому что она неизбежна для религиозного взгляда на мировое устройство.

Нравственность. Среди основных потоков вольтеровской мысли была и струя о естественной нравственности. Шефтсбери, как ключевая фигура в рассуждениях по естественной морали всё время фигурирует в истории философии, эти мысли были переняты и Вольтером. В частности, этим объясняется и его поддержка религии — религию уже потому надо принимать и поддерживать, что она обосновывает нравственность человеческого общества, а то, что нравственные нормы должны лежать и лежат в основе общественных связей, это никогда не повергалось Вольтером сомнению. Даже сильные аргументы против абсолютной нравственности, которые тогда выставлялись (например, что нравственные нормы не везде являются нормами, в иных народах нравственная норма, которая у нас считается нравственной нормой, у них не соблюдается — людоедство, например). Вольтер даже занимался не очень необычным для себя делом — он опровергал эти аргументы. Он же — корифей насмешки, корифей-скептик, а тут ему приходилось защищать это утверждение от нападений.

Вольтер оспаривал мысль Бэйля, что веротерпимость должна распространяться и на атеистов, и что могло бы существовать и государство атеистов. Вольтер говорил: Бэйль вынужден был бы проповедовать своим атеистическим крестьянам бытие Бога и бессмертие души, чтобы обеспечить крепкую общественную жизнь.