О методе в социологии

диктуемое аффектом, столь же убедительно (если не более), как точное доказательство; привычные представления воображения имеют столько же реальности (если не более), как предметы, допускающие поверку чувствами. Лишь медленным историческим развитием человечество доходит сначала в небольшом, затем все в увеличивающемся числе единиц до степени мысли, на которой устанавливаются взаимно связанные очевидные истины в форме различимых ощущений, определенных представлений, ясных основных понятий (категорий). Но каждой единице приходится работать над собою, чтобы усвоить этот результат человеческой истории. Однажды приобретенная, эта совокупность очевидных истин уже не теряется, даже в том случае, когда ослабление чувств и мысли не позволило бы вновь приобрести их. Эти очевидные истины остаются приобретением личности, общества, расы и становятся основой всякого научного мышления.

Истины доказанные и более или менее вероятные сводятся на очевидные или связываются с ними логическим приемом индукции и дедукции, аналогий и т.д.

Построить науку - значит усвоить ее отличительные очевидные истины и логически связать с ними группы истин доказанных и более или менее вероятных, так, чтобы разрешить все или большинство существенных вопросов, определяемых предметом науки.

Для этого построения, чтобы оно было научно и дало в результате науку, а не фантазию, надо употребить определенную группу методов, т.е. способов усвоения и проверки истин; методов, которые устраняли бы кажущуюся очевидность, ошибочное логическое доказательство, слишком слабую вероятность, неосновательную аналогию. Методы, ведущие к подобному усвоению и проверке истин, научны; не достигающие этой цели или ставящие себе новые цели (приятного, успокаивающего, удовлетворяющего аффекту и т.п.) ненаучны.

Но наша наука, как и все другие области нашего мышления, обусловливается психическими законами этого мышления, за которые мы идти не можем и потому истина нашей науки, даже для самой развитой личности, есть очевидность, доказуемость или вероятность, сообразная логике этой личности или группы людей, достигшей одинакового с нею развития. Это - истина личная для каждого человека, который ее усвоил, истина общая для некоторой совокупности личностей, живущих в известный период, и для их преемников по мысли в следующие периоды. Это вовсе не истина для большинства, не дошедшего до их развития...

Из этого антропологического обусловления нашей логики и нашей науки следует для них ограничение, т.е. неизбежное исключение из науки некоторых вопросов и столь же неизбежное внесение в них других вопросов как не устранимых по свойству наших психических процессов.

Мы не можем иметь никакого ясного понятия о сущности вещей, и потому ненаучна метафизика. Тем не менее предметы реального мира представляются нам с такой неотразимой психической убедительностью, что мы психически принуждены ставить