О поместной форме собственности XV-XVII веков, страница 4

  Такого рода примеры могут показаться парадоксальными, но только на первый взгляд. Для любого вотчинника получить бесплатное поместье было лакомой приманкой. Но и украсть в придачу к поместью вотчину было тоже  не безынтересно. В результате разных причин (чрезмерной эксплуатации, бесхозяйственности, недорода, наконец, общей неблагоприятной ситуации) и поместье, и вотчина могли «запустеть». Феодал, как щедринский дикий помещик, оставался один на один со своими землями, но без крестьян, которые «разошлись розно». Такое «порохжнее» поместье оставалось только бросить, «пометать», а помещику проходилось «бродити меж двор» или в лучшем случае кормиться случайными заработками. Иное дело вотчина — её можно, хоть и дешевле, чем в хорошем состоянии, но всё же продать: купчие на вотчины, состоящие из одних пустошей, — явление заурядное. Так что в отличие от поместья и запустевшая вотчина могла принести какой-то доход.

 Добиваясь получения поместий в придачу к вотчинам, некоторые дворяне доходили до наглости. Сохранилась история одного мелкого помещика — Гуклоря Игнатьева сына Святикова. В 1560 году он вместе с сыновьями передал за 26 рублей Спасо-Евфимьеву монастырю деревню в Суздальском уезде, оговорив «Жите нам той деревне, покуды нас государь пожалует своим царьским поместьем. А не будетъ нам царьского жалованья поместья в пять лет, и нам деревню в монастырь отдати». Так Святиковы пытались получить и деньги за вотчину, и не позднее, чем через пять лет, поместье. Не исключено, именно такие махинации и вызвали в 1557 г. запрет монастырям покупать земли без доклада.

Трудно противопоставлять поместье вотчине и как ненаследственное владение и наследственное. Г. В. Абрамович и А. Я. Дегтярёв показали, что Новгородское поместье в первой половине 16 века передавалось по наследству. Ю. Г. Алексеев и А. И. Копанев ссылаются на эти исследования, но используют их для того, чтобы лишь подновить старую сказку. Издавна считалось, что так шёл процесс постепенного сближения поместья и вотчины, достигший своей вершины в Соборном уложении 1649 года и завершившийся в 1714 году окончательным слиянием этих двух форм землевладения. Алексеев и Копанев лишь переносят начало этого процесса в первую половину 16-ого из первой половины 17-ого века. «По мере развития поместной системы,— пишут они, — элементы условности всё более отходят на задний план всё чаще случаи наследственного владения старым отцовским поместьем. Остаётся неясным, почему авторы считают, что поместье становится наследственным лишь «по мере развития поместной системы». Ведь это положение не доказывается. Разумеется, выявляется эта наследственность не сразу, а только после смерти первых помещиков. Но всё же источники (и не только новгородские) свидетельствуют, что поместье было наследственным (если не де-юре, то, по крайней мере, де-факто) с самого начала.

В 1517 г. Нижегородский Дудин монастырь судился с местными помещиками Скарятиными. Их обвиняли в том, что они около 1514 г. поставили деревню на монастырской земле. На суде Скарятины заявили, что получили эту землю от своего отца — Семёна. Монастырь не ставил под сомнение права С. Скарятина распоряжаться своей поместной землёй, а лишь доказывал, что она монастырская. Правая грамота по этому делу дошла до нас в составе другой правой грамоты по спору в 1555 г. монастыря с сыновьями одного из участников дела 1517 г. Таким образом, С. Скарятин в 1514 г. свободно передавал сыновьям часть своего поместья, а его внуки и через 40 лет продолжали им владеть. Этот факт не единичен. В 1535/36 г. братья Морозовы поделили без всякого участия властей отцовское поместье в Угличском уезде. В 1547 г. братья Калитины по «благословенью» отца и матери разделили, причём одному досталась вотчина в Московском уезде, а другому — вотчина там же  и поместья в Можайском  уезде.

Ю. Г. Алексеев и А. И. Копанев прослеживают с конца 1530-х годов мены поместий в Новгородской земле. Аналогичные данные есть и по другим районам страны. Отмечены мены поместий в торопецких писцовых книгах 1530/40 г. В Ростовском уезде в 1545/46 г. менялись поместьями Михайло Васильев сын Замыцкий-Шумихин и Юрий Фёдоров сын Алексеев [Морозов]. Помещики В. Нелединский, Частов и Ф. В. Кушелев обменялись землями в Солецком погосте Новгородского уезда и в Теребужском погосте Ладожского уезда; помещики Сабуровы менялись землями в Новгородском и Ореховском уездах, и т. д.