правом и с правом, действовавшим в современных кодексах западноевропейских государств, как часть, посвященная наследственному праву. И нигде в то же время законодатель не был так скуп, как в вопросах наследования1. В полной мере это касается и института исполнения завещаний. Если до революции, несмотря на скудность нормативного регулирования, институт душеприказчиков был достаточно исследован ци-вшшстической наукой и нередко применялся на практике, то с образованием Советского государства эта часть наследственного права стала своего рода рудиментом. Минимизация наследственного права, сведение его к наследованию личной собственности, имеющей исключительно потребительский характер, привело к тому, что «исполнять», в общем-то, стало нечего. Как писал В.И. Серебровский, «реализация воли завещателя не вызывает особых трудностей, а поэтому не требует привлечения особого лица - исполнителя завещания»2.
Гражданский кодекс РСФСР, вступивший в силу 1 октября 1964 г., существенно расширил сферу законодательного регулирования отношений, связанных с исполнением завещаний. Статья 544 нового Кодекса представляла собой аналог ст. 427 ГК 1922 г. Однако появилась ст. 545, специально посвященная полномочиям исполнителя; последние определялись достаточно широко: он мог совершать «все действия, необходимые для исполнения завещания». После закрепления в ст. 545 ГК 1964 г. императивной нормы об отсутствии у исполнителя завещания права на вознаграждение была прекращена дискуссия между сторонниками и противниками оплаты труда лица, выполнившего посмертные распоряжения завещателя. Аргументы первых сводились к тому, что обязанности исполнителя зачастую достаточно сложны и оставление его без вознаграждения было бы несправедливым, да и сама роль исполнителя оказывалась бы незавидной3. Мнения сторонников другого подхода разделились. Одни считали, что выплаты, назначенные исполнителю в завещании, есть по сути обход ст. 418 ГК 1922 г., ограничивавшей круг возможных наследников как по закону, так и по завещанию4. Другие исходили из того, что исполнение завещания основывается на отношениях доверия, а это исключает возникновение вопроса о вознаграждении5. Статья 545 ГК 1964г. наделяла исполнителя только правом на возмещение необходимых расходов, понесенных им в связи с охраной наследственного имущества и управлением им. В этой же статье появи-
1 Бугаевский А.А. Указ. соч. С. 3.
2 Серебровский В.И. Избранные труды. М., 1997. С. 161.
3 См.: Бугаевский А.А. Указ. соч. С. 100-101.
4 См.: Раевич С.И., РубинштейнБ.М. Указ. соч. С. 28.
5 См.: Серебровский В.И. Избранные труды. С. 163.
255
лась норма об обязанности лица, исполняющего распоряжения завещателя, представить отчет о своих действиях. Ранее этот вопрос затрагивался лишь в научных работах некоторых отечественных цивилистов1.
В ГК 1964 г. появилась также ст. 556. Ее сопоставление со ст. 544 и 545 данного законодательного акта могло привести к двум выводам: первый - хранитель или опекун назначается всегда, когда в состав наследства входит имущество, требующее управления; второй - к помощи этих лиц прибегают только тогда, когда отсутствует исполнитель завещания или он не наделен завещателем правом на управление наследственным имуществом. Исполнитель последней воли вправе управлять наследством, что прямо следует из положений абз. 2 ст. 545 ГК 1964 г. Возникает вопрос о возможности выполнения этой функции хранителем имущества. Статьи 422 и 425 ГК 1964 г. этого не предусматривали. В указанных статьях речь шла о хранителе, являющимся таковым в силу договора хранения, тогда как в ст. 556 ГК 1964 г. сказано, что хранитель «назначается», из чего следует вывод о том, что данные нормы имеют в виду двух разных участников гражданского оборота. Похожая ситуация складывается и с опекуном наследственного имущества. Опека, по смыслу ст. 14 и 15 ГК 1964 г., устанавливалась над малолетними и недееспособными лицами, т.е. над субъектами права. В то же время в ст. 556 ГК 1964 г. говорится об опеке, устанавливаемой над объектом. Формально такое «нововведение» отбросило эту часть наследственных отношений на несколько веков назад, когда допускалась опека как над женой и детьми умершего, так и над его имуществом. Если же вникнуть в суть отношений, то очевиден вывод об условности употребления терминов «хранитель» и «опекун» в разделе «Наследственное право». Это самостоятельные субъекты гражданского права, и нет ничего противоестественного в наделении их функцией управления наследственным имуществом. Более того, именно существование таких фигур в отношениях наследственного правопреемства позволяет уберечь наследство от расхищения в период, пока оно еще не принято наследниками. Хранитель (опекун) наследственного имущества и исполнитель завещания не конкурировали друг с другом. Приоритет всегда оставался за исполнителем, как лицом, специально назначенным наследодателем, в том числе и для управления наследством. Только тогда, когда завещатель не назвал исполнителя, либо прямо лишил его права управления наследством, либо из содержания завещания следовал вывод об отсутствии у исполнителя такого права, а также если указанное лицо отказалось быть исполнителем (равно как и в случаях отсутствия самого завещания),
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.