Военная мощь в глобальной политике США, страница 11

Военно-политическая мысль США пришла к выводу, что если обе противоборствующие стороны признают невозможность применения ядерного оружия и стремятся избежать прямого столкновения сверхдержав, то ограниченные войны без применения ядерного оружия в периферийных зонах их противоборства остаются вполне возможными. Генерал авиации Т. Милтон писал: «Может быть <…> тотальная война принадлежит прошлому. Но как быть с другого рода войнами, в ходе которых военная сила служит конкретным и ограниченным целям?

Исторически общепризнанной прерогативой сильных государств было применение военной силы, необходимой для достижения их целей. Что касается нашей страны, то мы лишь в редких случаях воевали против равного военного противника, хотя на протяжении всей нашей истории мы постоянно прибегали к военной силе в качестве дополнения к дипломатии».

Конечно, при ведении ограниченных войн правящим кругам США в новых условиях было необходимо учитывать опасность их эскалации до уровня, когда на повестку дня встает вопрос о применении ядерного оружия. Эта проблема, однако, на практике не возникала, поскольку в 1970 – 1980-е гг. США участвовали лишь в конфликтах ограниченного порядка, которые можно разделить на два основных типа.

Во-первых, в войнах, где роль США была связана с присутствием советников, поставками оружия, денежной и иной поддержкой (войны в Никарагуа, конфликты вокруг Анголы, Афганистана и др.) одной из противоборствующих сторон, в то время как другой помогал Советский Союз.

Во-вторых, в непродолжительных конфликтах на ограниченной территории, где непосредственно и сразу использовались крупные силы войск США. Концепция таких войн была разработана министром обороны США периода президентства Р. Рейгана К. Уайбергером. Он настаивал на том, что военная сила должна применяться США только для защиты жизненно важных интересов сразу в крупных масштабах, чтобы исключить затягивание конфликта, сокрушить намеченного противника одним ударом. Примером такого применения военной силы было вторжение войск США на Гренаду в 1983 г.

Таким образом, невозможность победы в глобальной ядерной войне не создавала преград для ограниченного применения военной силы. Одновременно возросла значимость поддержания диалога по комплексу проблем, связанных со стратегическими вооружениями.

Ведя этот диалог, военно-политическая элита США искала новые инструменты давления на Советский Союз. При этом учитывалось, что степень устойчивости равновесия сил, не позволяющего «вести и выиграть» ядерную войну, была отнюдь не бесспорной. Так, создание у одной из сторон эффективной системы ПРО, повышение точности наведения ракет и т.д. теоретически могли обеспечить ей возможность угрожать нанесением эффективного «обезоруживающего» удара.

В 1972 г. между СССР и США наряду с другими соглашениями был заключен договор, ограничивающий развертывание систем ПРО, который был выгоден для обеих сторон. Надежность таких систем в то время была невысокой, их развертывание было делом крайне дорогостоящим и ничего бы не решило, поскольку подтолкнуло бы другую сторону на резкое увеличение числа носителей. Соглашение по ПРО имело особое значение, поскольку позволяло предотвратить новый раунд гонки вооружений, когда СССР и США начали бы наперегонки создавать сотни противоракетных комплексов и тысячи новых средств доставки ядерного оружия.

В то же время на протяжении 1970-х гг. США, а затем и СССР создали боеголовки с разделяющимися головными частями, которые позволяли доставлять одним носителем до 8-12 боеголовок, поражающими разные цели. Начались разработки систем, повышающих точность наведения боеголовок; крылатых ракет, способных лететь на малой высоте вне зоны обнаружения радаров; систем обнаружения подводных лодок, находящихся в погруженном состоянии; самолетов, которые должны были быть невидимы для радаров, и т.д.