Военная мощь в глобальной политике США, страница 10

Так, Р. Хилсмэн, который в администрации Д. Кеннеди возглавлял отдел разведки и исследований госдепартамента, рассмотрел применительно к ситуации 1970-х гг. два гипотетических сценария, при которых, соответственно, СССР и США начинают тотальную ядерную войну с упреждающего, «обезоруживающего», удара по военным объектам, в котором используется, соответственно, 75% всей наличной мощи. По оценкам Хилсмэна, при нанесении первого удара США на СССР обрушится 2418 ядерных и термоядерных боеголовок, но даже если такой удар технически окажется осуществимым и жертва нападения будет застигнута врасплох, у Советского Союза останется еще 930 боеголовок со средствами их доставки для ответного удара (в том числе 280 на подводных ракетоносцах). При первом ударе со стороны СССР на США обрушится 1749 боеголовок, но после этого в распоряжении США еще сохранится 1193 боеголовки со средствами доставки (в том числе 656 на подводных лодках).

Парадоксальность этого положения, по Хилсмэну, состояла в том, что сторона, подвергнувшаяся «обезоруживающему» удару, потеряет значительную часть своего военного потенциала и от трети до половины населения. В то же время у нее останется достаточно боеголовок, чтобы при ответном ударе по городам гарантированно нанести агрессору не меньшие, а большие потери. При этом, подчеркивал Хилсмэн, решает вопрос об использовании оставшихся у нее сил уже жертва агрессии. Она определяет, как ей использовать оставшиеся в ее распоряжении силы: продиктовать условия мира, ответить ударом только по городам или по городам и военным объектам.

Рассчитывать на изменение положения, при котором нападающая первой сторона рискует понести большие потери, чем обороняющаяся, по оценке Хилсмана, не приходилось. Максимум возможного, что ожидалось им от совершенствования военной техники, – создание более мощных или более «грязных» (например, в кобальтовой оболочке) бомб, применение которых гарантированно уничтожило бы жизнь на Земле.

На первый взгляд, описанная ситуация должна была побудить политических лидеров признать, что ядерная война, угроза ее развязывания, равно как и политика, подразумевающая возможность «эскалации» до уровня применения ОМП, должны быть навечно «сданы в архив» как неприменимые для достижения каких-либо политических целей в ядерный век.

Однако на практике все оказалось значительно сложнее. В 1970-е гг. ядерные державы, как правило, воздерживались от угроз применения силы друг против друга. В то же время основой этой «сдержанности» были ядерные арсеналы, которыми обладали обе стороны. Достигая договоренностей об отказе от их наращивания, СССР и США не решались пойти по пути радикального сокращения своей военной мощи. Существовали опасения, что такой шаг, понизив уровень противостояния, породит у той или другой стороны веру в возможность вести и выиграть ядерную войну.

Военные аналитики США доказывали необходимость поддержания высочайшего уровня военной мощи для целей политического «сдерживания». Как писал, например, П. Нитце, «следует различать сдерживание и военную стратегию. Сдерживание – это политическая концепция и способность разубеждать оппонента предпринимать определенные шаги. Его эффективность основывается на существующих военных возможностях и на показателе готовности использовать их при определенных обстоятельствах. Военная стратегия рассматривает вопросы о том, как будут действительно использоваться эти военные возможности в случае краха сдерживания. Угроза полного уничтожения имеет определенный смысл, когда она связана с концепцией сдерживания. В отношении военной стратегии она не имеет никакого смысла».

Действительно, если исходить из того, что целью наращивания военной мощи США, угроз применения ядерного оружия на раннем этапе «холодной войны» было принуждение СССР к сдержанности в конфликтных ситуациях, то признание обеими сторонами разрушительных последствий их глобального столкновения уже диктовало им проведение осторожной политики. Иначе говоря, подразумевающаяся угроза взаимного уничтожения, пока она сохранялась, обеспечивала достижение целей «сдерживания».