П.Г. Щедровицкий
17.03.99., г. Иркутск
Корр.: …ОДИ. Мне пришлось повстречаться со многими продуктами этих игр. Мне показалось, что эти игры действительно дали этим людям мощный толчок для того, чтобы они реализовались, нашли свое место и постарались как-то реализоваться уже в новой действительности. Возвращаясь к идее этих игр: суть их в этом и заключается?
П.Г.: Здесь два разных мотива. Первый мотив состоит в том, что тогда – 10-15 лет назад, когда была очень широкая игровая практика, – это были своеобразные "грезы наяву", "отечественный Голливуд". Потому что люди не имели возможности на своих рабочих местах делать что-то новое, делать по-другому; эти возможности только-только открывались, и для многих их освоение в жизни было проблематичным: они боялись этого, они не были уверены в своих силах, они хотели услышать оценку тех замыслов, тех проектов, которые зрели, но еще не были актуальны. И потому игра для них выполняла очень важную функцию – она их подвигала на реализацию этих замыслов, этих идей.
Корр.: Какова природа этого страха? На самом деле этот страх наличествует у многих, кто хочет что-то, но боится.
П.Г.: Я вообще считаю, что это – одна из ключевых проблем второй половины ХХ века. Я называю это проблемой свободопользования. Потому что пространство, которое нам открыто мировым процессом – пространство коммуникационное, пространство деятельностное, пространство мыслительное – очень широко: сегодня практически каждый человек может всё. Но для того, чтобы в это пространство выйти, нужно преодолеть себя, нужно преодолеть тех тюремщиков, которые в каждом из нас в силу обстоятельств жизни, обучения, среды, в которой мы находимся, присутствуют; они, в этом смысле, все время с нами. И поэтому игра тогда выполняла эту очень важную функцию: она начинала резонировать с какими-то внутренними, медленно растущими процессами понимания ими нового и подталкивала многих людей к тому, чтобы делать то, о чем они пока только мечтали.
А вторая сторона дела (на мой взгляд, даже более важная) заключается в том, что цикл байкальских игр, начиная с экспертизы социально-экологической ситуации вокруг озера Байкал осенью 88-го года, затем через игру по разработке концепции развития г. Иркутска, и затем – игры по разработке районных программ для Ольхонского района и для Байкальска, – эти игры по своему содержанию были чрезвычайно значимы. Их значимость не исчезла до сих пор. Т.е. тогда, на мой взгляд, то сообщество, которое проживало в Иркутске, в Байкальском регионе, сделало очень мощный содержательный шаг вперед, очень мощный прорыв, последствия которого будут осознаваться, пониматься, переинтерпретироваться еще довольно долгое время. У нас было в тот период несколько таких игр – связанных с региональной проблематикой, с регионально-экологической проблематикой, с проблематикой развития городов. Были такие игры в риге, в Оренбургской области, в ряде других регионов, но дело в том, что именно тогда постановка вопроса о регионе и городе в содержательном плане была чрезвычайно значимой. И даже дело не в том, что шел мощный процесс регионообразования, который ломал и административные границы, и, как мы сейчас понимаем, границы государств, он привел к распаду Советского Союза, он сегодня продолжает оставаться одним из ключевых механизмов нашей социально-экономической и социально-политической фрагментации, которая идет – она идет на очень глубоких пластах и человеческого индивидуального сознания, и групповой политической и экономической деятельности людей, – но тогда эти вопросы были поставлены в содержательном плане как вопросы, если хотите, новой карты мира. Карты, на которой традиционные границы (границы административные, границы национальных государств) как бы уходят в тень, прорисовываются пунктирно, а поверх этих границ начинают прорисовываться совершенно новые границы – границы экологических регионов, экономических регионов, культурных регионов.
И когда, скажем, сегодня мы обсуждаем работы таких очень крупных мировых футурологов, как Тоффлер, Хантингтон, Фукуяма, в которых в 91-м, 93-м, 95-м году обсуждаются процессы регионализации, мы можем смело сказать, что тогда – в 88-89-м году – мы обсуждали эти вопросы не менее продвинуто, на таком же высоком, как принято говорить (с усмешкой), научном и теоретическом уровне. И понимание этой новой реальности мирового процесса для многих людей стало рамкой, внутри которой они успешно осуществляли свою деятельности. Потому что я вообще считаю, что успешность деятельности во многом зависит от того, насколько широко мы видим. У меня есть друг, он любит повторять, что если представить себе существ, живущих на плоскости, то для них любая замкнутая линия – непреодолимая преграда. Если представить себе, что мы ничего не видим, кроме того, что находится в одной плоскости, если мы не можем подняться вверх, не можем изменить обзор, поглядеть сверху на более широкий контекст, то для нас любая замкнутая линия является непреодолимой преградой, ее невозможно перескочить. И в этом плане, конечно, я думаю, что очень многие из участников игр очень хорошо понимают значение стратегического видения, значение системного видения, которое вписывает конкретный вопрос в более широкий контекст и, тем самым, позволяет его решать по-другому, намного более эффективно.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.
