Лекция об индивидуальной истории, страница 3

Авксентьев: Я вам скажу больше. Ко мне сейчас уже подходят и спрашивают, что сейчас будет, хотя Лариса все утро сидела за компьютером, чтобы иметь возможность не отвечать на этот вопрос.

П.Г.: Поэтому есть такая простая процедура, которая связана с образованием индивидуальной истории. Я ее называю артификация памяти, и эта процедура предполагает, что нам удается отделить себя сегодняшнего от себя вчерашнего и сказать, что я вчера думал так, а я сегодня думаю иначе. И в этом смысле я другой, во мне что-то произошло. Страшно тяжелая штука, потому что для игротехников в игре выясняется следующий момент, что они в игре... Выясняется, что они обычные люди, в этом смысле они не профессионалы. В каком-то плане, они себя немного обманывают. Они приписывают свое понимание сегодняшнее своему вчерашнему. И немножечко врут другим. Они говорят приблизительно так: "А это мы специально..." Сделают какую-нибудь глупость, их спрашивают: "Ты зачем это сделал?" Они отвечают: "А я специально, что бы вот это произошло". В глобальных масштабах - это наше правительство, они чего-нибудь сделают, потом чего-нибудь случиться. Они удивятся и говорят: "А это мы специально так сделали". И назовут это как-нибудь красивым словом, типа "стабилизация". Но идет-то это все от таких элементарных вещей, от отсутствия индивидуальной истории. Поэтому если бы вся эта программа Открытого образования, она бы помогла какому-то количеству людей... Конечно, лучше больше, чем пять процентов, ведь иначе она тогда ничего не делает. Пять процентов всегда есть. Как-то случается так: от семьи, оттого, что их в детстве ставят в угол... Кстати, угол очень помогает индивидуальной истории, потому что надо же чем-то заниматься, когда там стоишь. Отец говорил, что очень помогает на горох становиться. К вопросу о современной системе образования и новых образовательных технологиях. Вот если бы больше, чем пять процентов, обрело бы индивидуальную историю, я не обсуждаю сейчас ее содержание, потому что содержание у каждого свое, то я считал бы эту задачу достигнутой. Может, вы вопросы задать хотите ? Понятно ли то, что я говорю?

Из зала: (неразборчиво, что-то про биографию)

П.Г.: Нет, не про биографию. Да, может быть, хотя здесь смешные вещи. Когда Огюст Конт в возрасте, по-моему, 16 лет пишет программу всей своей будущей деятельности это, конечно, круто. Здесь этот момент историчности снят программностью, в этом смысле программа - это запределивание. Личная программа это запределивание индивидуальной истории, превращение ее уже в неисторию. История обладает все-таки некоторой естественностью, некой событийностью, а программа это что-то такое превыше, она в этом смысле не живет. Совсем не живет. Недавно была такая хорошая передача про наследника английского престола, он рассказывал, что у него на пять лет вперед все расписано. Можно считать это специфической формой индивидуальной истории. А почему вам не нравиться? У вас есть история?

Из зала: (неразборчиво)

П.Г.: Были ли у вас события в жизни, которые являются элементом индивидуальной истории. А?

Из зала: (неразборчиво)

П.Г.: А вы даты ставите? Ставите или нет?

Из зала: ...другая ситуация, когда кто-то приходит и мне определяет. Это что? Это мое личное дело? Или это какая-то норма историчности, которая не транслируется?

П.Г.: Я не вижу здесь разницы. Нет, я знаю всякие веселые истории... Есть история про вора, к которому всякие математики, физики его современники приходили и говорили: "Слушай, ты почитай, и скажи это совсем бред или что-то стоящее". Он делал так: это - бред, это - на Нобелевскую премию... У него такая функция была в сообществе, он понимал, что они делают. Они сами не понимали. В этом плане он был носителем их истории. Кстати, во многих сообществах так же, в кинематографическом, например. Там есть такие люди, которые смотрят материал и говорят: "Вот это - да, а вот это - нет". А есть, которые просто снимают, и без чужой помощи у них материала не появится.