Бессубъектное, безобъектное мышление, страница 6

Вопрос: Правильно ли, что левая часть мозга отвечает за феноменальное, а правая – за смысловое? Так, вроде, следует из литовского языка.

Г.П.: Я не могу с этим согласиться. Поскольку неясно, что значит "феноменальное". Я вот вас сейчас вижу феноменально. Вы для меня есть феноменальная действительность.

Сегида: Поскольку я вам "являюсь".

Г.П.: Правильно. А теперь давайте смотреть. У меня есть ваш образ. А теперь вопрос: что есть образ? И где он существует?

 Ну, психологи утверждают, что образы существуют у нас в головах. Поэтому я спрашиваю: Сегида, вы-феноменальность где сидите: у меня в голове или во втором ряду?

Сегида: В знаках.

Г.П.: В знаках – значит, у меня на языке. Но я так думаю, что понятие образа предполагает не столько отношение от вас ко мне, сколько отношение от меня, от моей формы к вам. И чтобы сложить ваш образ у себя, я должен свое видение…

Сегида: Т.е. те формы, которые у вас уже есть.

Г.П.: А что значит "уж есть"? психология говорит, что такого не может быть. Они вот только сейчас, якобы, появляются.

Э.А.: Из имеющегося у вас алфавита?

Г.П.: Скажите пожалуйста: я вас первый раз вижу, вы у меня в каком алфавите числитесь?

Э.А.: Не имея информации, не имея процедур, вы меня не запомните. Мой образ у вас не отложится.

Г.П.: Да нет же. Это сюда не относится.

Э.А.: Вы производите какие-то процедуры.

Г.П.: Произвожу. Ну и что?

Э.А.: А значит у вас есть какой-то алгоритм.

Г.П.: Нет, я работаю иначе. Когда я иду по улице и вижу красивую девушку, я ее запоминаю без всякого алфавита-алгоритма.

Но я утверждаю небанальную вещь. Я утверждаю, что ваш образ и сейчас, и в других случаях существует вне моей головы и вне моего сознания. И я креплю ваш образ на вас. И в этом состоит смысл работы. В этом же – тайна образа. Мы каждый раз выносим это на вас как денотат и крепим.

Сегида: Откуда "выносим"?

Г.П.: Из головы. У меня как бы фотография ваша. Мы сюда как бы крепим смысл (на денотат). И это все существует на определенном расстоянии, но отражается в головах. И это все вранье, что в головах у нас образы существуют. Есть образы памяти. Они – в головах. Но я все равно их выношу в прошлое. Я говорю: "Вот эту интересную девушку я где-то видел? А, по Арбату шел намедни, шел и увидел". Вспоминаю и к этому кусочку, к этому топу туда и вставляю. Эти денотаты нами постоянно конструируются.

Вопрос: Тогда не человек овладевает мышлением, а мышление – человеком.

Г.П.: Конечно! И в этом смысле слова Гумбольдта "не человек овладевает языком, а язык овладевает человеком" – правильные. Точно так же нужно сказать и про мышление: не человек овладевает мышлением, а мышление захватывает людей. И кого мышление захватит, те уже начинают жить мыслительно, по законам этого мышления. И это несчастнейшие люди! И я понимаю, почему литовцы так боятся и сторонятся мышления. Они – за свободолюбие. Они не хотят, чтобы их что-то захватывало. И правильно делают.

Вопрос: Как безобъектность мышления соотносится с таким объектом, как город?

Г.П.: Мышление есть субстанция, и как субстанция она – безобъектна. Если это субстанция, то разговаривать про объекты не имеет никакого смысла. Она крепится на материальных образованиях. И только.

Теперь – город. И город есть особые процессы, которые определенным образом соорганизованы. Причем необходимо различать:

-  город как функциональную структуру;

-  город как множество процессов;

-  материал города, или его морфологию.

И в этом смысле, когда меня спрашивают: "А что люди? Какую роль играют люди?", я говорю: люди есть случайный материал города.