История прихода Рижского Кафедрального Собора во имя Рождества Христова в 1915-1920-х годах, страница 7

Из частых и настойчивых переговоров с МВД выяснилось, что такое неблагоприятное решение вопроса о соборе зависело от давле­ния на министерство извне. Приходской Совет Вознесенской церкви, вынесший резкое постановление о передаче Рижского кафед­рального собора Вознесенскому приходу, опубликовал это поста­новление в местных газетах, вызвав тем самым отрицательное от­ношение к русскому по своему составу приходу собора. Совет собо­ра был вынужден обратиться за помощью в Синод Латвийской Православной Церкви [23, л. 21]. Неожиданно, в Великую Субботу, 10 апреля, после полудня собор был на 4 дня открыт для совершения пасхальных богослужений [24, л. 9]. В дальнейшем, по ходатайству приходского Совета, собор открывали для богослужений только в Великие праздники: на Вознесение, в Пятидесятницу, на Рождество Христово. МВД разрешило также совершать службы во время Рождественских святок [9, л. 6]. Характерно, что всякий раз ходатайства возбуждались от имени приходского Совета, а свои ответы Министерство внутренних дел адресовало на имя Н.Д. Фалеева или на имя А.И. Трофимова, без упоминания их положения в приходском Совете, как председателя или церковного старосты, т.е. как частным лицам. В то же самое время, правительство неоднократно предоставляло собор для совершения богослужений на латышском языке Вознесенскому приходу, причем происходило весьма странное, с точки зрения православия, братание с лютеранством: на церковную кафедру восходили попеременно о. Борман и ев.-лютеранский пастор Малдонис, призывавший к прекращению религиозных «разногласий» и объединению. Свои речи они заканчивали на виду у всех молящихся троекратным лобызанием и пожатием рук [9, л. 6]. Тот

((59­))

же Вознесенский приход неоднократно устраивал в соборе и духов­ные концерты с речами о. Бормана и лютеранских пасторов, причем один раз с благотворительной целью, в пользу св.-лютеранской миссии [9, л. 7-81. И все это происходило с благосклонного разре­шения правительства в православном Рижском кафедральном собо­ре. Словом, храм стал не местом молитвенных собраний, а ареной политики и создания какой-то особой религии, по выражению пред­седателя Вознесенского прихода И.И. Дависа, «национальной», а не православной [9, л. 7-8].

25-26 августа 1920 года состоялся съезд представителей право­славных приходов Латвии, созванный по распоряжению правитель­ства [25, л. 2-14]. Предварительно все приходы должны были заре­гистрироваться в Департаменте духовных дел МВД, что было сдела­но и приходским Советом Рижского кафедрального собора. Однако в день открытия съезда представители соборного прихода священ­ник В.В. Рупперт и В.Ф. Максимов правительственным чиновником, проверяющим мандаты делегатов, к участию в заседаниях съезда допущены не были [9, л. 14]. С протестом по поводу прояв­ленного правительством насилия по отношению к приходу кафед­рального собора выступил протодиакон К. Дорин, изложивший ис­торию прихода собора. Съезд большинством голосов, 97 — «за», «против» — I  (И.И. Давис), постановил признать существование прихода при соборе доказанным. Это постановление правительство, получив все протоколы съезда, своевременно не отклонило, а, ут­вердив целиком все постановления съезда, тем самым утвердило и постановление касательно прихода при соборе [9, л. 16]. В марте 1921 года Синод Латвийской Православной Церкви после усилен­ных ходатайств получил в свое пользование собор при условии, что богослужения в нем будут совершаться попеременно на государственном и церковнославянском языках (одно воскресенье на латышском, другое — на церковнославянском, все вечерние службы – на церковнославянском), а также, что собор не будет передаваем ни какой организации. Вся хозяйственная часть собора, кроме крупного ремонта, осталась в ведении приходского Совета. Расходы на вино, масло, свечная продажа остались за тем приходом, для которого совершалось богослужение 126, л. 10]. Очевидно, что под «организациями» правительство подразумевало как Вознесенский латышский приход, заявивший свои претензии на собор еще в феврале 1920 года, так равно и существовавший ранее при соборе русский приход. К сожалению, следует отметить, что у Синода Латвийской Православной Церкви, несмотря на имеющее для него обязательную силу постановление съезда представителей православных приходов 25-26 августа 1920 гола, признавшее существование прихода

((60))

при Рижском кафедральном сборе, а также резолюцию покойного канонического главы Рижской епархии епископа Платона, утвер­дившую избранный приходом Совет, не хватило мужества защи­тить права прихода на кафедральный собор. В то же самое время приходской Совет собора обратился к министру внутренних дел с ходатайством о предоставлении собора «для совершения в нем бого­служений в Крестопоклонную и Страстную Седмицу Великого По­ста и Святую Пасху» [9, л. 7]. Но на сей раз Министерство внутрен­ний дел открыто выступило против прихода собора, ответив ему 31 марта, что собор не может быть предоставлен организации, «пре­тендующей на звание прихода при кафедральном соборе» [9, л. 7]. Узнав о состоявшейся передаче правительством собора во владение Синода, соборный приходской Совет обратился уже в Синод с просьбой «открыть Собор на Страстную и Светлую Седмицы» [24, л. 18]. Было подано также ходатайство Синоду с просьбой разре­шить совершать богослужения по воскресным дням. В прошении Совета отмечалось, что вечерние службы, которые у латышей не совершались, могли бы быть совершены на церковнославянском языке. Кроме того, в праздничные дни конфликтов не могло быть, гак как русские их отмечали по старому стилю, а латыши — по-но­вому [9, л. 201. Письменное ходатайство приходского Совета Синод почему-то направил Рижско-Митавскому благочинному, без како­го-либо упоминания о соборном приходе. В результате, на Страст­ную и Светлую седмицы собор был открыт под личную ответственность Рижского благочинного для русского населения центральной части города, причем вся хозяйственная часть по устройству богослужения было поручена А.И. Трофимову, но не как утвержденно­му к 1920 году Синодом церковному старосте, а как члену Совета благочиния. В ответ на это приходской Совет собора, не видя защи­ты и том органе, который должен был бы в первую очередь стоять на стражс попираемых прав прихода, в очередной раз стал усиленно искать документы, которые могли бы доказать его законное право. Труды увенчались успехом. Собранные Советом новые доказательства прав прихода он передал в вероисповедальную комиссию, образованную в июне 1921 года Национально-демократическим союзом русских граждан и Русским обществом в Латвии [9, л. 38]. О том, что правительство продолжало стоять на своей точке зрения и считало собор своей собственностью, свидетельствует то, что несотря па передачу собора в пользование Православного Синода, заведующий строительным отделом МВД инженер Колпак в последних числах мая 1921 года явился к управляющему соборными домами протодиакону К. Дорину и заявил, что Департаментом духовных дел ему предписано принять в свое ведение принадлежащий