Творческий путь Ануара Алимжанова: от мотивов к архетипу, страница 8

Главные герои произведений А. Алимжанова и М. Симашко стремятся к добру и свободе сквозь панцирь средневекового зла. А.Алимжанов в очерке «Трон Рудаки» и М.Симашко в повести «Искушение Фраги» рассказывают о справедливости времени, которое уничтожает деспотов и увековечивает память о великих поэтах, потому что деспоты убивают человеческую личность, а поэты прославляют ее. Великий Рудаки и протестующий Махтум-кули, проклиная жестокие средневековые условности, с мудрым достоинством защищают «неправильное» — человеческую любовь. Шах приказал ослепить Рудаки, Махтум-кули был изгнан из родного города. Их трагедия — свидетельство извечного стремления человека к добру и справедливости, поэтому о них будут помнить всегда».

Вполне логично, что в этих произведениях образ поэта занимает главное место. Слово поэта всесильно, и оно несет гуманизм. Наиболее ярко пишет об этом А.Алимжанов: «Глумление над талантами не проходит даром даже для сильных мира, для владык. И если живописцы, поэты придут в столкновение с властью, то, о горе! Власть владыки ослабнет в народе. Ибо степень близости владыки к народу определяется степенью его близости к лучшим его поэтам, кумирам народа. Слова разгневанного поэта и кисть художника, жаждущего мести, страшнее меча срезают устои царя. Слово поэта всесильно».

Историческая романистика, обращаясь к темам прошлого, пытается ответить на жгучие вопросы современности. В прошлом писатели ищут параллели с днем сегодняшним, прошлое помогает разобраться в действительности. Тему исторических цивилизаций и культур Востока в контексте идей евразийства разрабатывал русский писатель Казахстана М.Симашко. Путешествуя со своими друзьями по Центральной Азии, так много давшей для его исторической прозы (темы, сюжеты, мифы, предания, легенды и т.д.), М.Симашко описывает древний Мерв, называвшийся в разные исторические эпохи то Маргиана — Александрия, то Маргиана — Антиохия. Из окна вагона виднелись сыпучие барханы величиной с десятиэтажный дом, которые порой обнажали «вытянувшиеся цепочкой верблюжьи и человеческие кости, бронзовую посуду и кипы слипшегося вещества, бывшего некогда шелком. Здесь же находили греческие вазы с рассказами об осаде Трои, китайские секстанты, арабские астролябии, золотые фигурки Будды, иудейские мезузы, несторианские кресты, шахматные доски и просто косточки — альчики для детской игры». «Шах городов» — древний Мерв «стоит» на серой, с невнятными очертаниями холмов равнине, утопающей в волнах сухого горячего моря.

«Невообразимый, кричащий» покой начинает беспокоить путешественника. Два эпитета, подобранные автором для описания тишины пустыни, настраивают на что-то противоречивое обычной человеческой логике. Покой не может быть кричащим, он не издает ни звука. Тот же прием — совмещение противоречивых, взаимоисключающих понятий — встречается в поэзии О.Сулейменова:

Степь — горы без вершин и без ущелий,

Ни гром, ни молния

Не встали и не сели.

Спокойный ужас солнца

И орлы.

Ужас не может быть спокойным, он подразумевает реакцию. Далее у М.Симашко детальное описание пейзажа, сама медлительность описания начинает работать на ускорение «внутреннего» времени, времени переживания, поскольку все острее и яснее становится: надвигается что-то зловещее.

«Покой, тишина — ключевые слова в цитируемом отрывке. Повествование ведется от третьего лица, автор превращается в стороннего наблюдателя». Повествование неторопливо: «Он выходит из машины, приглядывается к срезу холма, отделяет ломкий, будто из пересохшей бумаги слой. И вдруг понимает, что у него в руке часть человеческого скелета: ребро с позвоночником или голень, сделавшиеся совсем невесомыми, но сохранившие в сухом каракумском песке свою форму. Весь этот холм и другие вокруг состоят из человеческого праха. Одни представляют собой сложенные друг на друга скелеты, другие выстроены из одних только черепов. Это все, что осталось от огромного города, раскинувшегося на многие десятки километров и восхищавшего путников своими дворцами, садами, караван-сараями, банями, библиотеками, богатством и приветливостью жителей». Так, история переплетается с современностью. «Человечество бредет в своей истории по колено в крови...», — приходит к выводу М.Симашко. Только красота вечна и неподвластна времени: «...и все парил там, не приближаясь и не отдаляясь, купольный прямоугольник мавзолея султана Санджара, последнего из Больших Сельджуков».